Спрятав зайца под куртку, прижимая его рукой, Тимка двинулся вниз по своей лыжне, неловко скользнул вниз по склону, теряя равновесие, балансируя и от того отчаянно плужа – притормаживая лыжами. Санька ждал, стоя на склоне, а, увидев зайца, спросил:
–Что будем делать с ним?
– Возьмем домой, – ответил Тим, одновременно понимая, что зайцу не нужен дом, ему нужен лес и снег, и его нора, но было жаль отпускать, хотелось его приручить, покормить. В данный момент просто не было воли и сил отпустить зайца.
С трудом, падая в снег, дошли до поселка. Тим свернул к своему дому. Заяц, отпущенный в доме, сразу нашел для себя укромный угол под кроватью и сидел теперь безучастно, не реагируя ни на морковь, ни на капусту.
– Сдохнет, – отреагировала на зайца мама.
– Дикий он, есть не станет. Нужно или отпустить, или…, – с усмешкой сказала она – …в суп. Дядя Витя, наш сосед, каждую неделю домой приносит зайчишек.
– Нет! – закричал Тим.
– Он живой, как ты можешь. Я его отпущу, пусть только подлечится.
Тим уже понял, что этот дикий заяц – зверь, и он не для игр. Единственное для него место в жизни – это заснеженный лес. Было, конечно, жаль, ведь Тим думал приручить зайца, что бы с ним можно было играть, но теперь было ясно – этого не получится и не следует делать.
К вечеру разыгралась пурга. Как всегда неожиданно и уже привычно монотонно задул ветер, забарабанило в окно, периодически гас свет. Помело снег по холмам сугробов, срывая с вершин живыми всполохами колючую снежную пыль.
Тим вышел в сенцы, отпустил зайца на пол, открыл дверь. Дверь открывалась вовнутрь, как все двери в поселке из-за обильных снегопадов, способных за ночь полностью завалить вход в дом. У порога сеней создалась стенка из снега, наметенного к двери за вечер. Стенка в виде тонкого языка наползала на дверь, и теперь лишенная опоры все же не падала, просвечивая голубизной, густеющей от вершины к основанию.
Заяц, сидя на полу, непрерывно смотрел в проем двери. Уши его быстро двигались вперед-назад. Тим отошел от зайца и только смотрел на него, старясь запомнить все, что происходило в данный момент с зайцем до мельчайших деталей. Он очень волновался и ждал чуда. А происходило действительно волнующие события. Заяц менялся на глазах. Вялый по началу, он резко оживился, подобрался, напружинился, и в стремительном прыжке, пробив прозрачную снежную стенку, помчался по двору, дороге, а затем по огородам к лесу.
По глубокому снегу зайчишка летел, совершая невероятный каскад прыжков-салютов, проваливаясь в снег с головой, вновь и вновь взлетая над поверхностью заснежного поля. Вскоре он скрылся из вида, растворившись в белоснежном пространстве.
Отец пришел домой поздно, и не заставши уже зайца, рассказал о том, что у Виктора – нашего соседа охотника, кто-то снова вытащил зайца из петли.
– Кто успел, то и съел, – добавил, усмехнувшись, отец.
– Кто успел, тот не съел, – довольный, со счастливой улыбкой повторил про себя Тим, уютно устраиваясь под одеялом.
Вот так гулко бьется сердце в ответ на ритмы сердечка какой-нибудь птахи по ошибке, залетевшей в дом или сарай.
И когда древний инстинкт охотника мы заменяем состраданием, выпуская птаху на волю, мы растем как личности и закладываем в нашу генетическую память иной смысл и иные начала нашего человеческого существования.
ВЕЧЕРНИЙ ПРОМЕНАД
Вечерело.
С реки потянуло прохладою – теплый летний день остывал, воздух посвежел и наполнился ароматом нагретых солнцем трав и стрекотом невидимых еще сверчков.
– Господи, – подражая бабушке, спохватился Тим.
– Корову нужно было забрать из стада! Опять прозевал! – пронеслось в голове мальчика.
Отчаянно карабкаясь по глинистому крутому склону берега реки, скользя и срываясь вниз, Тим устремился вверх, запихивая на ходу в банку очередного рака, выловленного в реке.
Дело в том, что у Тима была обязанность – встречать по вечерам из деревенского стада корову – гулену Варварку, но, обычно заигравшись, Тим упускал момент встречи с ней, когда тучное и сытое стадо деревенских коров из степных трав выходило к окраине деревни, а пастухи верхами последний раз за день обскакав, кружа на своих сытых лошадях, стадо, бойко отъезжали в сторону, как бы рапортуя – пост сдан.
Черная, белыми пятнами корова Варварка была добра, покладиста, но любила свободу и… посещать чужие огороды.
Выискивая Варварку по оврагам, ближним околкам и дворам Тим перебирал в голове все, что он претерпел от этой настырной животинки.
Однажды, в тот момент, когда бабушка Марфа выгоняла корову со двора в стадо, Тима угораздило оказаться в калитке. Варварка, имея крутые бочонком бока, не смотря на их ширь, тем не менее проходила почти свободно через калитку, но теперь рванув прытко в стадо к своим подружкам, Варварка застряла в калитке надежно припечатав мальчишку своим крутым и тугим животом к ограде. Варварка рвалась вперед, а Тим, прижатый боком коровы, оказался совершенно обездвижен еще тем, что корова наступила ему на ногу. Мальчишка заверещал, задыхаясь в тугих и крепчающих объятиях коровы и калитки. Бабушка, почуяв неладное, бегала вокруг задней части коровы – все никак не могла разглядеть Тима из-за живота Варварки и не понимала, что же происходит. Когда диагноз происшествия был все-таки получен, потребовалось заставить корову сдать назад, чтобы освободить мальчишку из плена, но корова никак не могла понять – что же от нее требовалось и продолжала настойчиво рваться вперед в родные пампасы. И только дедушка, выйдя из своей мастерской и обойдя двор уже с улицы, несколько надавав Варварке по морде, заставил ее отступить.