Внеклассное чтение вскоре переросло в драматический кружок с постановками сцен и танцами.
В свои девять-десять годков, тем не менее, уже выделяли мальчики девочек, и всегда хотелось в танце стоять рядом с избранницей. С этим были проблемы. Своевольничать не позволяли наши строгие наставницы, которые считали, например, что я должен непременно стоять в паре со своей одноклассницей Олей, нескладной такой девочкой с рыжими косицами и необыкновенно конопатым лицом. Девочка, на жестокий порой суд одноклассников, была некрасива, и порой наиболее хамоватые из пацанов дразнили Ольгу.
Ольга же, привычная и от того стойкая к нападкам, жёстко им отвечала фразой:
«Не тебе любить, не тебе судить!» и брезгливо поджимала губки, выражая своё полное презрение, горделиво отворачивалась и уходила от обидчика.
Фразу эту, видимо она услышала от своей мамы, которая знала, конечно, о проблеме своей дочери, и как смогла, научила отвечать на неприятные слова сверстников о её внешности.
И это действовало.
Пару раз, нарвавшись на жёсткий ответ Ольги, задевать её перестали, а потом и вовсе зауважали, так как оказалось девочка в уме решает такие задачки, что многие пацаны и на бумажке решить многие примеры были не способны.
Тем не менее, с Ольгой мне стоять в паре не хотелось, и даже не от того, что пацаны подсмеивались, а от того, что мне нравилась другая. Звали эту девочку Ниной, и проблема состояла в том, что меня второклассника она просто не замечала, так как сама училась в четвёртом классе. Мы с Ниной занимались в одном помещении, но сидели на разных партах: второй класс, то есть мы, занимали один ряд парт, а четвёроклассники сидели на партах другого ряда.
Нина мне нравилась. На уроках я наблюдал, как она старательно пишет в тетрадке или отвечает учителю у доски. В этот момент я всегда переживал за неё, страстно желая удачного ответа.
Чем она пленила моё сердце сказать трудно, но, как известно любовь порой, как бы слепа, хотя слепой быть не может, а её выбор часто просто не соответствует нашим логическим умозаключениям или ожиданиям.
Нина была смуглой девочкой с длинной тугой темной косой и большими карими глазами. Вела себя скромно, не отличалась бойкостью, училась без блеска, на переменках часто сидела у окна или одна гуляла во дворе школы.
В этот период своего взросления мы с пацанами иногда обсуждали девчонок, ведь у каждого, как выяснилось, была явная или тайная любовь.
Володька, мой более старший дружок, выделял Наташку, весёлую бойкую сверстницу и, не заметив во мне увлечения, порой выспрашивал, кто мне все-таки нравится из девчонок.
Я увиливал от ответа, а сам в свою очередь интересовался, как казалось, у опытного Вовки, чем ему так нравится Наташа. Как мне казалось девчонка обычная, как все, мало чем отличающаяся от других.
Ответ Вовки обескуражил:
– У неё очень красивые ноги!
Я стал пристально рассматривать Наташкины ноги, и, считая, что если и любить её за что-то можно, то, скорее всего за весёлый нрав, а каких-либо причин считать её ноги волшебно красивыми не находил.
Но, запомнив Вовкино наставление, еще некоторое время я присматривался к ногам девчонок, стараясь разобраться и пробудить в себе чувство прекрасного в отношении девичьих ног.
Но всё было напрасно: ноги были разные, чаще нескладные, иногда ловкие и быстрые, но вот истинной красоты я в них еще долго не мог разглядеть.
Как оказать знаки внимания приглянувшейся мне девочке я не знал, но случай дал мне шанс. Наши наставницы взялись ставить спектакль. Был составлен сценарий, который включал отрывки из разных известных сказок. Все выбранные для постановки сюжеты связывались таким персонажем как царь.
По замыслу постановщиков спектакля царь в завершении очередного эпизода представления выходил на сцену и, постукивая посохом, приговаривал:
«Жил был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало, его ветром качало. Не начать ли сказочку сначала?»
И так раз за разом по схеме докучной сказки-присказки действие продолжалось до очередного выхода царя со свитою.
В конце же представления царь выходил к краю сцены и заявлял, для убедительности разводя руками:
«Вот и сказочки конец, а кто слушал, молодец!», и ударял посохом в пол, утверждая сказанное.
Этим царём выбрали меня.
Учитывая, что персонажи в постановке были самые разнообразные: от щуки и петуха до Ивана-дурака, роль царя была вполне респектабельно внушительной, ну, практически главной. Посчитав, что получение такой роли заслуживает одобрения и озадаченный приготовлением царского костюма, я вечером поделился новостью и изложил задачу маме, так как без её помощи наряд царя мне было не осилить.