Татьяна случайно, увлечённая друзьями, оказалась на выступлении Маяковского.
Потом вдруг оказался рядом с ней.
Их познакомили навязчиво, и она сразу поняла своим женским природным чувством его жгучий интерес к ней. При второй и третьей встрече он уже рвался своей сутью к ней навстречу и так неистово, что Татьяна испугалась и закрылась на все мыслимые условные крючочки своей души. Поэт кипел и пламенел, источал и лелеял, то краснел, то бледнел, но…. сердце утонченное совершенно не желало ни общения, ни близости…..
Татьяна испугалась, спряталась, сослалась на дела, некое душевное своё состояние и более не отвечала на звонки.
А потом он стремительно уехал.
Казалось – все закончилось, не начавшись. И уже спàла совсем тревога, как вдруг утром, после чашки свежего кофе стук в дверь и фраза, с которой начинался теперь так часто её каждый последующий парижский день:
– Это Вам, мадам Яковлева, от господина Маяковского!
Как правило, подтянутый молодой человек в униформе цветочной компании, стоял, почтительно склонившись у порога её квартиры, и галантно протягивал ей ароматный, фантастически красивый букет. Это могли быть то ли розы, то ли фиалки, георгины, или черные тюльпаны и прочие прекраснейшие цветы мира и фантастически искусно составленные из них букеты.
Запахи цветов и очарованье букетов были тем раствором, который раз за разом растворял и менял её первое настороженное или даже нелестное впечатление о поэте, с именем которого и связывались теперь эти утренние цветы и светлые эмоции, дарившие ей настроение на весь день.
Цветы приносили Татьяне через сутки, строго по графику, и ими уже была заполнена вся квартира: подоконники, стеллажи, столы и даже пол у окна были заставлены благоухающими цветочными букетами. Приходилось, и стало уже привычным, ухаживать за ними, расставлять, докупать новые и новые вазы для их размещения. Сначала мысли, а потом опасения, что скоро это волшебство закончится, прошли, когда минули месяцы, потом год, второй.
Время шло, – но цветы прибывали….
Выяснилось вскоре, что Владимир Маяковский немалые деньги, полученные от французских импресарио за выступления в Париже, вложил в известную и авторитетную цветочную фирму, обязав доставлять по известному адресу свежие букеты без каких-либо ограничений по времени, обрекая Татьяну на внимание к своей персоне.
Теперь она вынужденно думала о нём постоянно.
И вот, минули два года, и пришла … эта горькая весть о смерти человека, который стал настолько близким, что удивительно – как такое могло произойти без личного общения.
Сердце страдало.
Все же нежное чувство проросло к этому сложному и непонятному для неё человеку через коросту неприятия. Бунт духа над плотью свершился и принес результат.
Со смертью поэта цветы не пропали из дома, их также исправно приносили с фразой:
«От Маяковского!».
И так шли годы, взрослели и менялись лишь иногда посыльные – заинтересованные свидетели их романа. Цветы стали символом и окружением, опорой, духом и оформлением жизни Татьяны Яковлевой.
Потом случилась страшная Мировая война, позор национального поражения и нищета при полном отсутствии возможности что-то заработать и обеспечивать себя без публичного унижения.
Но цветы всегда в цене!
Ибо, любовь не знает времени забвения и юные сердца пылают только ярче, когда разлука и смерть ходят по нашим улицам.
Татьяна стала продавать роскошные букеты, и для неё вполне хватало средств и на утренний ароматный кофе, и теплые круасаны. Цветы спасли её в эти тяжелые времена унижения Парижа.
Минули тяжкие военные годы, жизнь наладилась, и как она могла не наладиться, когда в первой половине дня по-прежнему раздавалось:
«От Маяковского!»
и новый благоухающий букет поселялся в доме, бередя память и даря заботу когда-то не ответившей на любовь, но всю жизнь благодарной поэту женщине.
Есть свидетели, что эта история продолжалась до семидесятых годов, то есть практически полвека, – до кончины самой героини этого необычного романа.
И можно спорить – сбылось или не сбылось утверждение самого поэта, изложенное в стихах, адресованное Татьяне Яковлевой – русской парижанке:
«Я все рано тебя когда-нибудь возьму – одну или вдвоем с Парижем».