Отсмеявшись, я говорю:
Но смотри, как здорово, цветочки у порога. Выглядит, как приглашение - заходите, не стесняйтесь.
Ну да! Здесь просто так в гости не ходят, и соль или луковицу не одалживают.
Да, это мне известно. Соль или луковицу одалживают в России.
Дата отъезда свалилась вдруг. Куда исчезли две недели? В памяти - магазины, витрины, ужастики, тихие американцы, попугаи, цветочные горшочки, значки со шкатулками, каток с фигуристами, кружки с портретом Кеннеди, медленно вращающаяся за стеклом Америка...
Дети провожают нас в аэропорт. Беспокоятся о предстоящих нам опять пересадках и о нашем «английском». Зять улыбается. Вот не помню, он здесь так научился улыбаться, или до Америки тоже умел? Да - вспоминаю - и раньше так улыбался. Наверное, ему просто хорошо везде, и в Америке тоже. Во всяком случае, о возвращении он пока не заговаривает. А дочка по Израилю скучает. Неужели можно скучать по этому базарному гвалту, многорукому размахиванию, скученности домов, машин, людей, вечной необязательностью всюду и во всем и прочему, прочему.
Последний перелет, последний рейс «Амстердам - Тель-Авив». По «рукаву» входим в самолет и -о! - слышим знакомую и родную речь. Смуглые стюардессы сверкают белыми зубами - шалом! Все просто и понятно, мы уже почти в Израиле. Летим. Дают поесть что-то не очень вкусное, и любезности гораздо меньше. В Бен-Гурионе на паспортном контроле нас спрашивают, откуда мы прилетели. Америка! - говорю я на «чистом иврите». Получаем в паспорта штампы и проходим. Мы - дома. Впервые я покидала Израиль и впервые возвращалась в него - домой. А домой всегда хорошо возвращаться.
Тель-Авив - Амстердам - Детройт - Даллас и обратно.
2000 г. апрель.
Путешествие второе
Ни одно путешествие без приключений не обходится, на то оно и путешествие. Пересадка с израильского самолета на самолет, летящий в Атланту, была в Брюсселе, и при проходе на посадку нас (только нас двоих!) задержали. В конце концов, нас впустили в Америку, т. е. в самолет, но, предварительно вывели из очереди и подвергнули ЛИЧНОМУ ДОСМОТРУ. От одних этих двух слов веет арестом, обыском, допросом и прочими скверными штучками, о которых читано-перечитано в популярной литературе.
Хотя никто таких слов - «личный досмотр» - не произносил, а если и произнес нечто подобное, то, разумеется, не по-русски, а потому было нами не понято, и всё произошло быстро, тактично, с мягко-вежливыми, и даже как бы извиняющимися улыбками за причиненные «маленькие неудобства». В самом деле, что такого особенного? Завели в кабинку с занавесочками (мужа в одну, меня в другую; я в сопровождении «форменной» сотрудницы, он -сотрудника). Больше было страху, чем дела, даже не страху - нет у меня ни наркотиков, ни оружия, даже пилочка для ногтей предусмотрительно (в газете вычитали) засунута в сданный багаж, так что чего бояться? Это они, американцы, теперь всего боятся после ужасного теракта и разрушения своих символов - «башен-близнецов», ведь всего месяц прошел, и Америка еще не пришла в себя и может быть, уже никогда не придет.
«Форменная» девушка жестами показывала, что я должна делать. Снять туфли - пожалуйста. Снять пиджак - вот вам пиджак. Заглянула в туфли, помяла руками пиджак. Улыбнулась, показала жестами: расставить руки, расставить ноги. Провела по телу какой-то штукой (бомбоискателем!), потом деликатно ощупала меня руками. После этих процедур я надела свои вещички, и мы обе вышли. Но это было еще не всё. Она взяла мою сумочку и, перевернув над пластмассовой коробкой, всё оттуда вытряхнула. То же проделала и с косметичкой. Прощупала у сумки подкладку, улыбнулась и жестом показала, что можно складывать всё обратно. И ушла. Я стояла, глядя с изумлением на рассыпанное добро. Среди бумажника с деньгами, записной книжки и всяких мелочей, существующих исключительно для того, чтобы поддерживать фейс в надлежащем виде, сверкнули прозрачные камушки. Не бриллианты, но всё же. Мои потерянные серебряные сережки с фианитами! Я ведь раз пять перетряхивала эту сумку после возвращения из летней поездки в Россию, и не нашла их. Не чудо ли? Так что от личного досмотра я еще и компенсацию (даже радость) извлекла. Чего нельзя сказать о моем муже. Он со смущенным лицом раскладывал по карманам ключи, кошелек и прочее, ясно было, что никакой радости ему не досталось. Не может повезти всем, заключила я. Тем более что он ничего и не терял. В самолет нас провели уже самыми последними. А за что нас (только нас!) подвергли обыску, таких с виду приличных людей? Или за то, что мы из Израиля, кишащего террористами, или, что мы не американцы? «Потому что мы не знаем английского, и не ответили на какие-то вопросы, - изрек мой муж и добавил: -Вернемся домой, иди на курсы! Хватит унижений!»
Однако дорожные приключения на этом не закончились. Только мы обосновались на своих местах, и только я успела поделиться своей приятной новостью, подошел молодой мужчина в форме и позвал мужа за собой. И нет его и нет. Вот-вот взлетим, а мужа не отдают. На этот раз точно арестовали! Я встала и с возмущением произнесла:
- Where is my husband?
Уже приготовилась идти на выручку, но, о счастье! - мужа вернули! Он шел по проходу, и только сел, как самолет поехал к месту взлета. Оказалось, что у нашего чемодана потерялась бирка, и муж должен был его опознать (как вычислили владельца -загадка). Как он объяснялся, уму непостижимо, но все-таки сумел подтвердить, что чемодан наш, и вернулся, довольный собой. «Хорошо, что чемодан вообще не отправили обратно в Израиль, -резюмировала я, - там ведь все наши подарки! - И добавила: -Учи английский, дорогой!»
Я еще была не в курсе, что чемоданная эпопея на этом маленьком недоразумении отнюдь не закончилась, но об этом потом.
В данный момент я лишь пришла к выводу, что мы отправились в путешествие в не самое удачное время, а потому удивляться и, тем более, оскорбляться «личным досмотром» не следовало. После посягательства на американские устои, на безмятежный до сих пор образ жизни, американцы будто проснулись и с подозрением стали относиться ко всему, что не является американским достоянием, будь то человек, или багаж. Странно даже, что нашу объемистую сумку и туго набитый чемодан только просветили, а не перетряхнули, как у некоторых. С нас всего-то сняли туфли и пиджаки, проверили мою сумочку и, в результате этого неуважительного ко мне действия, я обрела свою драгоценную потерю. Радоваться надо! А если еще вспомнить все треволнения с приобретением билетов, радоваться надо в пятикратном размере. Заказав билеты на перелет швейцарской компанией SWISS, я потянула с оплатой. Вот-вот США нападут с обещанной акцией возмездия на Афганистан, а Ирак посулил в таком случае разбомбить Израиль, и тогда о каком вылете может идти речь! Решившись, наконец (всё тихо), я оплатила билеты, и на следующее утро раздался звонок из агентства. Компания SWISS обанкротилась и, скорее всего, наши деньги пропали. Одна тысяча шестьсот долларов!! А как же железные заверения агентессы - SWISS надежна и известна как швейцарский шоколад и швейцарский сыр. Сыр и шоколад остались, а компания - увы! Это был удар, стресс. Но через два дня всё образовалось, мне зачли уплаченную сумму и дали билеты на родной «Эль-Аль» до Брюсселя, а дальше «Дельтой», американской компании. Пришлость только малость доплатить - ерунда по сравнению с первоначальной, едва не утраченной суммой.
Так что, прибыв на место, в объятия детей, то есть, дочери и зятя, мы решили, что всё прошло хорошо. Об обратном пути (еще ведь и «Дельта» вполне может совершить такой же оверкиль) думать было еще рано.
Да, жизнь учит-учит, но когда-то все-таки научит! Мысль, что пора изучать английский, прочно засела в моей голове. И дети эту мысль, уже высказанную вслух, всемерно поддержали и укрепили. Зять каждый день подсовывал мне листочки с английскими текстами, а я их лениво отодвигала - потом, потом. Действительно ведь - некогда! Поехали туда, поехали сюда. Будем смотреть Атланту, штат Джорджия, в прошлом году мы смотрели Даллас и штат Техас - фирма, где работает зять, месяц назад перевела его на новое место.