Лена была его дочерью, которою он удочерил, дав свою фамилию. Своим родителям и сестре он сказал, что это его ребенок. И этого маленького котенка они полюбили от всего сердца. Девочка была копией Наташи, только глаза могли сказать, кто её отец. Нежные, зеленые глазки.
В прошлом году в июле, уезжая, она не знала, что беременна. В самолете решив для себя, что докажет всему свету, а прежде всего себе самой, что станет счастливой. Узнав, что ждет ребенка от человека, которому она никогда не будет нужна, Наташа решила, что её ребенок ни в чем не будет нуждаться. Она училась и работала, так как понимала, что денег, которые ей присылают родители, не хватит для благополучия малыша. Наташа не желала, чтобы Виталик узнал о её беременности, не хотела чувствовать себя, как его Олеся, которая вешается на мужчин только из-за ребенка. Тогда слова Виталика стали пощёчиной для Наташи, человек, о котором она грезила все эти годы, оказался мерзавцем и подонком, не стоящим и мизинца Гриши. Она не жалела о том, что получила хороший жизненный урок и больше не совершит подобной ошибки. Больше не было той наивной школьницы, влюблённой в друга своего брата. Теперь она взрослая девушка, мать и не позволит никому помешать ей и её дочери быть счастливыми и любимыми. И сейчас рядом с ней был человек, который любил её и её маленькое сокровище.
Гриша, узнавший о её беременности, сразу стал для неё опорой, и хоть она и не хотела быть ему в тягость, он её просто не слушал, а поступал по-своему. Он предложил ей выйти за него замуж, когда малышка зашевелилась у неё в животе. В тот момент он держал свою руку на нем, чувствуя, как маленькая жизнь бьется в его ладонь. Тогда она попросила его подождать, пока не родится ребенок, а теперь он сам сказал, что пока её родители не узнают, что у них есть внучка, свадьбы не будет. И вот они здесь. Только почему-то сердце билось, как у пойманной птицы, а руки дрожали.
Они приехали в гостиницу, и Наташа пошла кормить проснувшуюся Леночку. Ребенок жадно припал к груди, причмокивая, а возле маленьких губок пузырилось молоко, стекавшее по крошечному подбородку.
В комнату заглянул Гриша, и подмигнул Наташе.
– Я бабушке позвоню, скажу, что мы прилетели, а тебе советую позвонить родителям и брату. Я думаю, что к бабушке мы завтра поедем, и познакомим с этим маленьким чертенком.
– Мне что-то страшно. – Наташа опустила глаза и посмотрела на свою кроху. – Даже не знаю, что будет.
– Наташ, я буду рядом.
– Спасибо, – она с улыбкой взглянула на молодого человека.
– Я люблю тебя... – проговорил он, и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мужчина вошел в дом, неся на руках кошку, и разговаривая по телефону.
– День, я уже рядом, поднимаюсь.
В дверях его встретила Вера Андреевна:
– Виталик, рада тебя видеть, – и поцеловала его в щеки. Посмотрев на Снежинку, она взяла кошку. – Как наша проказница себя вела.
– Хорошо, мы с ней даже поладили. – Он прошел в квартиру, и поздоровался с отцом Дениса, пожимая ему руку. – Здравствуйте.
– Привет, Виталий, как работа?
– Ну, как вам сказать, Виктор Семенович, без зама все-таки тяжеловато. А как у вас тут подготовка к свадьбе?
В комнату вошла Вика и поцеловала Виталика.
– Привет. Подготовка в самом разгаре. Я уже думаю, зачем мы все это затеяли. – И тут улыбнулась, почувствовав на своей талии руки любимого, который тихо вошел в комнату, улыбнувшись другу, обнял невесту.
– Я тебе не дам, сделать ни шагу назад, дорогая. – И поцеловал её в шею. – Осталось три дня, так что мы выдержим.
Виталик уселся на диван, и ему тотчас же на колени запрыгнула Снежинка.
– Хм… Снежинка, я тебя не узнаю. – Удивленно проговорил Денис, видя, как кошка без шипения ластится к Виталику. – Ты что с ней сделал?
Тот лишь улыбнулся, и почесал кошку за ухом.
В комнату медленно и тихо вошла бабушка Дениса.
– Виталик, неужели это ты? Тебя прям не узнать. Ты, случаем, жениться не собираешься? За тобой, наверное, все девчонки бегают. Эх, мне б мои двадцать пять.
– Да нет, не бегают, Ольга Афанасьевна. А вы и свои семьдесят хорошо выглядите.
– Кто тебе сказал, что мне семьдесят, это гнусная ложь.
– Олечка, Олечка. – Проговорил вошедший Семен Игоревич. – Уже все знают и причем давно, что у тебя после пятидесяти склероз, к тому же только на возраст.
– А мне в этом году как раз и пятьдесят.
– Хорошо, тогда объясни, кто мне сына рожал?
– Э-э-э… – Ольга Афанасьевна обвела своим взглядом смеющуюся компанию. – Ну, а я почем знаю, с кем ты гулял.