— Да на хрен тебе ванна? Бань сколько вокруг, ёлки-моталки.
— А стирать за тобой и Егор Николаичем, ты чистоту любишь, а? В ванне самое оно. Да и вообще — что ты, пацан, понимаешь в домашних делах? Мамка тебе стирает, ты и в магазин, небось, не ходишь. Нет, тут очень тесно, а там и просторней и всё новое. Езда вот только…
— Ага! Ты от Подколокольного едешь семь минут, да до дому пять, а там? И магазинов здесь полно, всего полно, это же элитарный район! Старая Москва!
— Ничего, там тоже магазины есть. Ехать… полчаса или минут сорок и как раз на двадцать третьем, так что…
— Да-а, Тася, обрадовала ты меня, уж как я рад, уж так рад, слов нет. Но это всё — серьёзно?! Так что у подруги? Подругу, что ль, в заместители сватаешь? Так я против, заместителей мне надо…
— Тоня есть такая, одна живёт на Пятницкой, будем у неё ночевать.
— Это не то, милая Тася. Конечно, какой-никакой выход, но какие сложности, если подумать: всё чужое, бельё чужое, время лимитное; и ведь только на ночь, да? Ну… Нет, уж я забалован, уж я изнежен, я там сломаюсь. Да-а, компания не велька, но бардзо гонорова: пан кшёндш, пан говниш, пан полициант ше курва та я.
— Чёй-то?
— Поляки. Мол, компания небольшая, но очень весёлая: пан ксёндз, пан говночист, пан полицейский, ещё проститутка да я. Смешно?
Ещё маленько возимся и засыпаем до утра.
Утром по-быстрому кофеёк, хлебушек с микояновскими котлетками и — бегим каждый на свою троллейбусную остановку (конспирация): она — к Съезжинскому переулку, а я — на следующую, к своему дому. Очень натурально здороваемся (вон рыжая Женька едет!) и идём рядом на службу. Будто и ночи не было.
Как говорится, случай вонючий, но не смертельный.
Вот и эта последняя пятница. У кого уж масленица кончилась, а у нас всё блины едят. Хорошие мы с Тасей блины ели, пышныя, с белоспинной селёдкой да сливошным маслом. «Столичная» была. Этот вечер я запомнил на всю жизнь. Блины… Вроде как поминальные.
Послушали мы «Мусеньку», поиграли в лото, почитали письмо её Бориски с северного флота. «Мама, ты не вышла замуж?» Мне смешно, а Тася локтем подпёрась, пригорюнилась. Говорю:
— Выше голову, товарищ! Пошли, Тасенька, в кроватку.
Как будто бабье сердце что чуяло, и отдавалась она всласть. Даже фантазии во французском вкусе. Да, конечно, я тоже развратен, но это от прямоты характера, от простодушия, даже от наивности, а вообще — стыдлив, и за два месяца Тася сделала со мной то, что не сделали бы и годы учёбы. Будущая моя жена только крякала от изумления.
Шла тихая беседа. Было ещё не поздно, десять вечера, в квартире все дома, бегал по коридору шумный сынок Лёли, которого никак не могли загнать в постельку, как вдруг раздался твёрдый, настойчивый стук во входную дверь. Так стучат только милиционеры.
Как током пробило Тасино тело, вся дёрнулась и выключила ночник. Лежим в темноте, слушаем. Конечно, бабушка Лида пошла отпирать. Да-да, и она знала этот стук, поэтому не спрашивала, кто там.
Мужской низко крякающий голос спросил:
— Дома?
Умная бабушка ответила, что «да» и быстро скрылась к себе. Наверно, ей надо было сказать, что «нет», но ведь инструкций она не получила.
— Он… — прошептала Тася и даже закрыла лицо одеялом. (А я сдвинулся на самый край, туда, где матрац особенно проседал, и ушёл во глубь, только глаза выставил, как стереотрубы.)
— С ума сошёл… Ведь не договаривались, не его день… Что делать, Жора?
А тот уже по-хозяйски раздевался в коридоре, шуршал шинелью или чем там об стену. Я его ни разу не видел. Обтоптал ноги на коврике и легко, но строго постучал костяшками в нашу дверь. В альков.
— Тасёнок! Ты не спишь? Открой, солнышко.
— Убьёт.
— Не должен, — шептал и я, — не имеет права… Может, мне в шкаф залезть? (Какой там шкаф, он маленький, я ж говорю — на три пальто и бельевые полки, даже ноги не подогнуть, вывалюсь.) Или — под кровать?
— Да там же ванночка стоит и чемодан.
Всё. Гость нежданный, гость вечерний за душой моей пришёл…
— Счас, счас, — решилась она и потянулась к крючку снять его.
Етит твою мать, ну и положение!
Вошёл, причёсывается и, как мне кажется, её с улыбкой разглядывает.
— Что так рано улеглась? Не ждала? Понимаешь, вчера жену в больницу отправил.
Нахальный, он включил ночник и наклонился поцеловать мою подругу…
— Эт-то что такое?!
— Племянник мой.
Молодец Тася, она и дальше достойно держала себя.
Этот хам включает уже верхний свет, точнее, абажур над столом.