Глава 4
– Эй, – сказал Сорен и, прежде чем плюхнуться на землю, опустил ведро с водой рядом со мной.
– Эй, – ответила я. – Спасибо за воду. Уверена, Тесла оценит это, когда набьет живот.
Мы сидели на насыпи на дальнем краю луга, в стороне от площадки, занятой под парковку машин. Тесла счастливо пасся в длинных тенях, отбрасываемых солнцем, начинавшим опускаться за деревья. Я провела большую часть дня просто сидя здесь и наблюдая за ним. Он двигался неуклюже и медленно, но я не заметила никаких признаков того, что он был смертельно болен или готов рухнуть в любую секунду, оба варианта развития событий предложенных мамой, как только она пришла в себя от шока, после моего возвращения в трейлер с конем на буксире.
– Как твоя мать восприняла это?
Я пожала плечами и отщипнула стебелек из высокой травы на насыпи.
– Она впала в истерику.
Веснушчатый нос Сорена сморщился.
– Истерику?
– Сильную истерику. У нее были котята. Корова. Знаешь – она читала нотации.
– О, нотации, да, мне это знакомо. Мой отец вечно читает нотации.
– Ага, но когда твой отец читает нотации, держу пари, цветы не вянут и молоко не скисает. – И это еще не самое худшее, что могло случиться. Однажды, когда она по-настоящему пришла в бешенство на меня, из-за того что я отправилась в клуб после того, как она мне запретила, все зеркала в доме потрескались. Я была наказана на месяц после этого. Плюс эти разговоры о «семи годах невезенья».
– Нет, – глубокомысленно сказал Сорен. – Хотя однажды передохли все голуби.
Питер был одним из трех чародеев, практиковавших магию. Он был единственным из троих, кто мог сделать реальное волшебство, вроде того, которого вы почти никогда не замечаете. Торжественным завершением его номера было превращение ящика с голубями в Бруно, их коня, который только и был иллюзией, а не настоящей магией. Настоящая магия… ну, у вас бы пошли мурашки по телу от этого зрелища.
– Думаю, скисшее молоко все-таки лучше, чем дохлые птицы.
Сорен выбрал из травы стебель побольше, расщепил его внизу до середины, чтобы сделать из него что-то вроде свистульки и подул. Это прозвучало мокро и слюняво. Я аккуратно свернула свою травинку, приложила ее к губам и послала поток воздуха сквозь узкую щель. Высокий, резкий визг заставил на мгновение замолчать щебечущих поблизости птиц. Тесла поднял голову и взглянул на меня. Я постучала ногой по ведру с водой. Он подошел и погрузил в него свою серо-черную морду, и стал, пофыркивая, пить.
– Миранда разрешила тебе оставить его?
Я вернулась мыслями к часовой протяженности дискуссии, состоявшейся у нас, как только я вернулась.
– Ну… она сказала, что я должна найти работу на ярмарке, чтобы платить за его корм и счета от ветеринара. И она сказала, что твой отец должен дать согласие на его перевозку вместе с Бруно, когда мы в дороге, и что его должен осмотреть ветеринар, чтобы удостовериться, что у него нет никаких страшных лошадиных болезней. И я должна буду найти ему дом, когда нам придет время возвращаться в Орегон. Но да, она разрешила мне оставить его.
Было, конечно, еще одно условие, самое важное условие, которое включало сделку со мной. Я согласилась стать Мисс Касающаася-Чувствующая, чтобы выяснить, кто же из работников ярмарки (если это был кто-то из них) грабил Абсент и Питера.
Я хмуро глянула на Теслу, пытаясь решить, стоил ли он всей той муки, в которую мне обойдется. Он вытащил нос из ведра, посопел на мои ноги, потом поднял голову и фыркнул на них лошадиными соплями и водой.
– Ты должен был стать без меня собачьим обедом, Тесла. Просто запомни этот маленький факт! – я схватила пригоршню длинной травы и стерла сопли и воду с правой ноги.
Сорен сидел опираясь руками о колени.
– Я видел Имоджен этим утром.
Я выбросила пучок травы, взяла другой и, буравя взглядом Теслу, вытерла другую ногу.
– Да? Я тоже. Она загорала.
Сорен попытался извлечь свист из другой части травинки, но она развалилась. Он бросил ее в Теслу, который быстро съел ее.
– Она сказала, что брат останется с ней на несколько дней.
Я знала это. Имоджен упомянула об этом раньше ночью. Оказывается, они не виделись друг с другом долгое время. Я задавалась вопросом, сколькими сотнями лет измерялось у вампов «долгое время»? Я отбросила траву и встала, подойдя к Тесле, чтобы похлопать его по шее.
– Ага, я знаю.
Сорен скользнул по мне косым взглядом.
– Мне он не нравится. Он слишком… – он сказал что-то на немецком.
– Что?
Он взмахнул рукой.
– Скользкий. Ловкий. Быстрый. Не думаю, что он хороший.
– Реально? – Я держала Теслу за повод и гладила рукой вниз по его красиво изогнутой груди. Она, даже в его возрасте, была плотно покрыта мускулами. Он повернул голову и ткнулся носом в мою руку. Я с минуту почесывала его за ушами, затем скользнула рукой под его гриву и пробежала вниз по шее, наслаждаясь ощущением живого тепла под кончиками своих пальцев. – А мне он нравится. Он… Какого черта?
Я отодвинула в сторону грязный пучок гривы и посмотрела на место, где плечо Теслы встречалось с шеей.
Там не было ничего необычного – очень грязный серый конский волос – но легко пробежав пальцами вдоль его верхней левой лопатки, я нащупала утолщение, что-то вроде большого шрама.
– Он, должно быть, поранился давным-давно.
– Кто. Бенедикт?
– Нет, Тесла. Коснись его тут. Что ты чувствуешь?
Сорен подхромал и пробежал рукой по лошадиной лопатке.
– Коня.
– Попытайся еще раз.
Сорен сделал это, скорчил гримасу и вытер руку о свои шорты.
– Потный конь. О Бенедикте…
Я пнула ногой ведро с водой. Сорен отпрыгнул с дороги расползающейся лужи. Я подобрала ведро и вручила ему, закрепляя привязь на недоуздке Теслы.
– Айда, я хочу устроить ему купание. Ты можешь помочь мне, перед тем как начнется вечерняя суматоха. Ветеринар собирается завтра его осмотреть, так что он должен выглядеть здоровым.
Сорен нахмурился, но последовал за мной, когда я повела Теслу через покрытую травой парковочную зону.
– Ты уходишь от темы.
– Ага, знаю. И у меня это хорошо получается, а?
Он издал один из тех драматических вздохов, которыми умеют вздыхать только пятнадцатилетние мальчишки.
– Я предупредил тебя. Когда ты придешь ко мне плакаться, что он сделал с тобой что-то ужасное, не говори, что я тебя не предупреждал.
Я улыбнулась и толкнула его локтем.
– Договорились.
Скажу одно, Сорен может быть и ревновал к большущему мотоциклу Бена (а обработать маму, чтобы она разрешила мне прокатиться с ним, было следующим в моем списке), но был готов переступить через это и показать мне, как ухаживать за лошадью. Бруно, роскошный андалузец Питера, выглядел положительно сияюще-белым по сравнению с тускло-серым Теслой, но час спустя, после его намыливания и ополаскивания (к огромному восторгу Теслы – клянусь, конь прямо-таки стонал от счастья, когда Сорен проводил по нему скребницей), он выглядел менее серым и скорее даже абсолютно белым. Я провела следующие пол часа расчесывая его гриву и хвост, так что он выглядел вполне щегольски к тому времени, когда Питер приступил к осмотру ног и рта Теслы.
– Он стар, – сказал Питер, вглядываясь в открытый рот Теслы. – Вероятно лет двадцати, двадцати пяти. Но в довольно хорошей форме. – Он отпустил губы коня и погладил его по шее. Тесла выгнул ее и сделал неуклюжий скачок на месте. Питер рассмеялся. – Хорошо, дружище. Он не должен создать нам никаких проблем. Твоя мать сказала, что ты будешь работать, чтобы заплатить за его корм, верно?
– Верно. – Я кивнула, ощущая все тепло и пушистость, которые мог продемонстрировать Тесла. Большой увалень. – Я могу оформлять скидки, или продавать билеты, или таскать вещи, или…
Питер покачал головой.