Он припарковал мотоцикл рядом с дальним краем парковки, ожидая, пока я слезу, прежде чем выключить двигатель. Я встала рядом с мотоциклом, быстро оглядевшись вокруг. Мы были в тени отбрасываемой близстоящими деревьями. Люди текли мимо нас, не удостаивая нас еще одним взглядом, так как были сосредоточенны на ярких огнях ярмарки.
Мой желудок сам по себе перевернулся. Я хотела сделать это, реально хотела, но это было также вроде как страшно.
– Бен?
– Хмм? – он положил ключи в карман и повернулся ко мне.
Мой живот начал делать сальто. Я сделала шаг вперед, положила руки на его плечи, и легко коснулась губами его губ.
– Что это было?
Я отпустила его плечи и отошла.
– Это был поцелуй.
– Это? – я знала, я просто знала по его тону, что одна из его бровей вопросительно поднялась.
Я также знала, что парень вроде него – такой великолепный, не говоря уже о, по меньшей мере, трехсотлетнем возрасте – вероятно, перецеловал множество женщин, и все они целовались явно лучше меня. Я была уверена, что французская малышка-революционерка со своими ногами умела и кое-что покруче. Я отступила еще на шаг, положительно чувствуя себя теперь больной на голову. Тупая Фран! Тупая, ужасно целующаяся Фран!
– Фран?
Я протянула руку и сделала шаг в сторону.
– Все в порядке; ты не должен ничего говорить про это. Извини. Я не сделаю этого снова.
Он взял мои руки, помещая их на свою грудь, его ладони согрели тыльную сторону моих рук, когда я была нежно притянута к его груди.
– Теперь ты заставляешь меня грустить. Это не был поцелуй, Фран.
Я не могла посмотреть на него. Даже если бы смогла его видеть, я не хотела глядеть в его глаза. Вместо этого я смотрела на мочку его уха, ту, что с алмазом.
– Я же сказала, что сожалею. Ты не должен втирать про то, как я плоха…
– Ты не плоха, просто неопытна. Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
– Нет, – сказала я, чувствуя себя всецело упрямой и еще более тупой, чем когда-либо. Теперь он пожалел меня, потому что я не знала, как правильно целоваться. Я ненавидела, когда меня жалеют, почти так же, как ненавидела зваться фриком.
– Идет. Как насчет того, чтобы ты снова поцеловала меня? На этот раз, не просто коснись губами моих, придержи их там, пока говоришь «Миссисипи».
– Ты смеешься надо мной?
Он отпустил мои руки на свою грудь и скользнул своими вокруг моей талии, притягивая меня ближе, пока его дыхание не овеяло мое лицо, когда он заговорил.
– Я могу уверить тебя, что последняя вещь, которую я хочу сделать сейчас, это смеяться. Поцелуй меня, Фран. Пожалуйста.
И «пожалуйста» сделало это. Я прекратила глазеть на мочку его уха, чуть приподняла подбородок, так что мои губы оказались на толщину волоса от его.
– Миссисипи, – сказала я, мои губы прошлись по его в теплом и мягком касании.
– Снова, – прошептал он.
– Миссисипи, – выдохнула я, на сей раз позволив губам касаться его все время пока я говорила слово.
– Еще раз, – сказал он, его голос был низким и гладким, как черный атлас.
Миссисипи, подумала я, целуя его, по-настоящему целуя, мои руки скользнули вверх по его плечам, запутавшись в его волосах. Я стянула кожаный ремешок, который он использовал, стягивая волосы в конский хвост, его волосы пролились как холодный шелк по моим пальцам, в то время как его губы задвигались под моими, его рот немного приоткрылся, как раз достаточно, чтобы всосать мою нижнюю губу.
Я медленно отодвинулась от него, мои губы цеплялись за его, словно не хотели их покидать (умные губы), мои руки проложили путь по его плечам и вниз по его груди, пока не упали по бокам, неожиданно опустевшие и похолодевшие. Мой мозг – если таковой был – крутился как хомяк в колесе, пытаясь придумать, чтобы сказать что-то кроме:
– Священная корова! Ты знаешь, как целоваться!
– Гм, – сказала я, в то же время, желая умереть. Давай же, Фран, ты же можешь переплюнуть это!– Знаешь, что твои волосы длиннее моих?
Он пялился на меня с минуту, потом откинул голову назад и громко расхохотался. Я стала ярко-красной, я просто знала, что сделала это, потому что мои щеки целиком запылали, потом вдруг он обнял меня, очень сильно и отпустил.
Объятие заставило меня почувствовать себя лучше. Мои руки были на его руках, пока он обнимал меня, и я не могла ощутить смысл его насмешки надо мной. Это было веселье и удовольствие, и по-настоящему теплое, звенящее ощущение, что я не могла рассмотреть слишком хорошо, но не было никакого признака, что он насмехался надо мной. Я расслабилась.
– Надеюсь, ты смеешься со мной, а не надо мной, потому что если нет, ты оставишь мне шрам на всю жизнь, и я никогда не смогу никого еще раз поцеловать, не задаваясь вопросом, не совсем ли я отстойная в этом.
Он взял мою руку и сжал, потянув меня в сторону ярмарки.
– Ты не отстойная в поцелуях, Фран. Я смеялся, потому что ты так восхитительна.
Восхитительна. Хмм. Я думала об этом в течении пары минут, что мы шли в сторону маминой палатки, моя рука была в его, я изнутри вся горела и сияла. Кто бы мог подумать, что я была восхитительна. Произошла хорошая перемена с фриком.
Я махнула маме, так как она объясняла заговор клиенту. Она взглянула на часы, скривив губы.
Я изрекла ей «Извини!» (мы прибыли на десять минут позже) и притворилась, что не замечаю ее возмущенный взгляд, когда она увидела, что я держу Бена за руку.
– Я должна поговорить с Имоджен, когда она будет не занята, – сказала я Бену, когда мы брели вниз к центральному проходу. Мы остановились проверить дремавшего Теслу, задняя левая нога которого была задрана вверх и уперта в край другого копыта. Я погладила его и развернулась к Бену. – Спасибо тебе за поездку и… гм… за все.
Он улыбнулся мне, потом его взгляд переместился на Теслу, который проснулся достаточно, чтобы понять, что пришли потенциальные дарители удовольствия, и поэтому они должны быть обнюханы на предмет наличия у этих персон яблока или моркови. У нас этого не было, но я почесала ему уши.
– Ты заметила это? – Бен взял мою руку и, используя мой указательный палец, проследил силуэт Л на щеке Теслы.
– Ха, – сказала я, всматриваясь ближе в шкуру Теслы, мои пальцы снова ощутили небольшое утолщение. Это определенно была Л.
– Что это?
– Клеймо.
Я сморщила нос.
– Фу. Почему кто-то заклеймил его морду?
Бен просто смотрел на меня в течение нескольких секунд, затем, наконец, сказал:
– Тесла особый конь.
– Это же сказала Панна.
– Панна?
– Девочка, дед которой владел Теслой. Она сказала, он всегда говорил ей, что Тесла особый конь.
– Он и есть особый. Ты когда-нибудь слышала о породе называемой липициан[17]?
Я покачала головой. Я любила лошадей, но не слишком много о них знала.
– Поэтому кто-то поставил Л на его щеке? Потому что он липициан?
– Что-то вроде того.
– А что на счет странной формы шрама на его шее?
– Это другое клеймо. Для чего ты хотела увидеть Имоджен?
– Ты довольно хорош в смене темы, а? – я погладила черный нос Теслы и направилась обратно к главному проходу. – Ты богат?
Обе его брови поползли вверх.
– Ты тоже не так плоха в смене темы. Тебе нужно взять взаймы?
– Нет, я просто хочу знать, есть ли у тебя куча денег. Я имею в виду, ты упоминал, что давным-давно имел слуг. Я не знаю, значит ли это, что ты разорился или еще при деньгах.
– Думаю, что сформулирую это как обеспеченный.
– О. – Я понимала, что это означает. Это было учтивое слово для богатства. – Иможден тоже обеспеченная?
– Я предположил бы что так. Почему ты хочешь это знать?
– Она делает много покупок.
Он остановился, взявшись рукой за мое запястье, что бы остановить меня.