–Надзор магоэлементов. Занимался учетом добытых магоэлементов.
В больших факториях надзоры могли состоять из десятков чиновников. В маленьких – вроде Синей Скалы, из двух-трех человек. Всего на Диком в данный момент существовало семь факторий: Синяя Скала, Мель, Рассветная, Черный Лес, Глубокая, Острова Тарка и Холодная.
Как я понял, работали фактории по принципу акционерного общества, только с особенностями. Вместо акций Фактория выпускала квоты. Каждая квота обозначала какое-то дело: охрану, добычу тех или иных магоэлементов, поставку продовольствия, содержание теплых, антист и прочего. Забирая квоту, человек, организация или даже страна обязалась выполнять часть работ по поддержанию работы фактории, либо по добыче магоэлементов. Взамен владелец квоты получал дивиденды, которые высчитывались в процентном соотношении от всей добычи фактории. Чем больше квот – тем крупнее фактории. Почти всеми квотами владели крупные государства – вроде Сайнесса или Султаната Нот, который так не нравился Марогу. А для выполнения функций присылали представителей, либо нанимали местных за фиксированную плату и очень небольшой процент от квоты. Субподряд, если перевести на русский. Другими словами – обыкновенная рыночная экономика, почти как на загнивающем западе на родной Земле.
Да, еще я выяснил, что искателю в «дни фактории» полагалась одна пятая часть от добытого, а в «дни поиска» – четыре пятых части. Причем, самый ценный магоэлемент искатель был вправе оставить себе, даже если по стоимости он превышал ту часть, что полагалась искателю. Так что, насчет синего яичка я был в своем праве.
Конечно, это не означало, что меня за него не прирежут.
Рассказал мне обо всем этом Бандар. Обычно я шел метрах в пятидесяти впереди группы, прощупывая Лес мертвозрением, но иногда чуть замедлял ход. Я понимал, что палюсь, выслушивая это, но «индеец» ловко вовлекал меня в разговоры. Будто чего-то от меня хотел и для этого просвещал. Хотя я и решил по возможности ему не врать, мне все равно казалось, что я от него что-то скрываю, а он наоборот предельно честен. И я уже отчаялся понять, как он такого ощущения добивался.
После ужина Терикан вместе с Брагазом еще раз уточнили очередность постов на ночь и пообещали наутро разбудить всех еще до красных цветов. Я пока не до конца разобрался, как местные делили время внутри суток. Понял только, что часы они привязывали к цветам, а не к цифрам. Красный цвет – означал, как я понял, часов шесть-семь утра.
Предлагать подежурить я не стал. Могли неправильно понять.
– Кирилл, а почему ты не спал всю ночь?
– Я совожаворонок. Поздно ложусь и рано встаю.
– Как интересно! А ведь мы подумали, что ты оживший мертвец, все знают, что зомби не нуждаются в сне.
– Нет, что вы! Это недоразумение. Я совожаворонок.
– А! Понятно. Хорошо, что все прояснилось. Мы больше тебя не подозреваем.
Вряд ли бы все закончилось этим. Чтобы никого не смущать, я все же лег рядом со своим рюкзаком. Чем хорош тайцзи, так тем, что тренироваться можно в любом положении. К примеру, выполнять форму у себя в голове. И поначалу, это ужас как сложно психологически. Тело будто «чешется», движения скребут по стенкам черепа, пытаясь вырваться наружу. Но это дает реальную проработку. Мозг запоминает движения, тщательно их анализирует и учится делать их эффективнее. Не все это понимают, но Лео Месси делают лучшим футболистом не быстрые мышечные волокна и эластичные связки, а идеально сконструированный для футбола мозг. В тех его зонах, что отвечают за координацию, чувство расстояния, равновесие, мышечную память нейронов у него намного больше, чем у среднего человека. Потому глупо ожидать от него, к примеру, музыкального слуха. Общее количество нейронов ограничено.
Сделав в уме форму в правую сторону, я стал делать ее в зеркальном отражении. Лагерь постепенно затихал. У спящих в мертвозрении свечение покидало тело и сосредотачивалось в голове. Неподалеку от меня негромко посапывал Чирик, выпросивший у Вована несколько добавок. Усатый граничник с каждым разом все выше поднимал брови, но не отказывал. Может, надеялся увидеть, как лопнет у искателя от жадности рот, но, конечно, этого не дождался.
Точка Чирика так и не потеряла своей фиолетовой отметки. Очень важно было разобраться, в чем здесь дело. Если бы я смог по желанию накладывать такие, это не стало бы полноценной заменой Усыплению Мертвых – всю Землю мне не обойти, но это помогло бы здесь и сейчас. Следующий час я упражнялся с мертвозрением. То погружался в него полностью, то оставлял на самом краю сознания. Чувствительность продолжала постепенно расти. Я ощущал всех людей в лагере, заклятия, животных и немногочисленных инуев вокруг лагеря. Последних в радиусе метров трехсот. Максимальная же чувствительность достигла, наверное, пары километров. Точек дальше трехсот метров я не ощущал, но где находилась граница, знал. Если бы за нее зашел человек или мертвец, я бы ощутил.