– Но не в таких условиях. И не после отравления угарным газом.
– Нам его не доставить вдвоем, Испанка. Есть, правда, альтернатива. Если сможете удерживать этот форт в одиночку, я пойду пешком и, возможно, найду помощь.
Она колебалась, глядя мне в глаза.
– Очень далеко. Если пурга усилится, то вы можете...
– Черт побери, но ведь сейчас весна, хотя погода, кажется, и не слышала эту новость. Снег скоро перестанет валить. Впрочем, снегопад может продлиться еще некоторое время. Если никого не встречу на дороге, придется тащиться к ранчо, которое мы видели по пути. Мы отъехали от него четырнадцать миль. Скажем, я буду делать две мили в час – значит, это займет семь часов. До темноты навряд ли успею вернуться. Вы справитесь одна?
– Я справлюсь. Но, может быть, пойти мне? Я не болела, как вы. Я в хорошей форме. Я усмехнулся:
– Это верно, Испанка, я уже давно восхищаюсь вашей формой. – Я посерьезнел. – Нет, вы лучше меня сможете за ним ухаживать. Сделайте мне пару сандвичей, пока я соберу вещи.
Я взял компас, охотничий нож, непромокаемую коробку спичек, чашку, небольшой фонарь, свое ружье, заложил в магазин пять патронов, оставив пустым патронник, ослабил ремень, чтобы не давило плечо, и засунул горсть патронов в карман.
– Зачем это? – Она подошла с пакетом в одной руке и с чашкой кофе в другой. – Зачем вам ружье?
– Но это противоестественно – бродить по горам без ружья.
– Глупости, лишний вес вам будет во вред. В этих местах никто не может напасть на вас. Я показал глазами на юношу:
– У вас короткая память, Испанка. Я могу встретить тот джип. А вам лучше зарядить свою тридцатку, когда я уйду. – Я положил в карман пакет с сандвичами, выпил кофе и отдал ей обратно чашку. – Ну, будьте умницей, – пожелал я и ушел.
Ветер все еще был довольно силен. Но он дул мне в спину, помогая спускаться вниз по каньону. Видимость была получше, чем вчера. Я прошел мимо обеих машин, снегом их так замело, что они оказались почти не заметны с подветренной стороны. Я порадовался, что в “понтиаке” достаточно антифриза. Вскоре я уже шел по лесу, и ничто не напоминало о хижине, лишь иногда ветер доносил запах дыма.
За час я добрался до первого моста, что было нормально. Каждый час – отдых пять минут. Отправляясь в дальний путь, надо обязательно следовать определенному графику движения, иначе вы вскоре обнаружите, что присаживаетесь на каждый пенек отдыхать. Прислонив ружье к дереву, я спустился к ручью. У края он оказался покрытым коркой льда, но я сумел ее проломить и зачерпнуть воды, не промокнув при этом. Вода была слишком холодной, ее нельзя пить быстро. Я присел на корточки на берегу и медленно поглощал влагу, слушая шум ручья и ни о чем особенно не думая. Давала себя знать ноющая боль в икрах, после того как я шагал по глубокому снегу, с трудом вытаскивая из него ноги.
И вдруг я услышал посторонний звук. Но не мог точно сказать, что это было. Я медленно поднялся – у того, кто хотя бы изредка охотился, вырабатывается привычка не делать резких движений. Не спеша допил воду, убрал чашку в футляр, сунул его в карман, все время прислушиваясь. Неторопливо вернулся туда, где оставил ружье, но не стал надевать через плечо, держа в руках. Еще постоял, послушал. Потом открыл затвор и заглянул в дуло, проверяя, не забилось ли оно снегом. Затвор поставил на место, одну пулю послал в патронник из магазина. Поставил на предохранитель и натянул перчатки.
Еще постоял, прислушиваясь. Ничего. Сердце снова билось в обычном ритме. Пожав плечами, я направился к дороге и тут же остановился как вкопанный: впереди раздались три далеких выстрела, подряд, один за другим – крик о помощи, понятный во всем мире.
Глава 17
Их было двое. Начальник отряда скаутов, который учил их в детстве, мог бы ими гордиться. Они смогли развести костер с подветренной стороны в углублении под гранитным валуном. Но одеты они были не по погоде и вообще не для походов в горах. Обыкновенные городские ботинки, костюмы, брюки, которые вчера, вероятно, имели отглаженный вид, а теперь болтались заледеневшими пузырями. Высокий был в защитного цвета куртке, длиной до пояса, такие носят летчики. В них тепло, пока ты сидишь, но при ходьбе зад сразу замерзнет. Шапки на высоком не оказалось, шляпы тоже, возможно, ее унесло ветром. Голова обвязана белым носовым платком, будто медицинской повязкой, прикрывая уши.
Второй был в легком пальто и стетсоновской шляпе, показавшейся мне знакомой. Подойдя ближе, я узнал знакомые черты Пола Эдварда Ван Хорна, только он был с бородой и посинел от холода. Оба выглядели усталыми до такой степени, что, вероятно, у них не осталось энергии оглянуться, ведь при этом пришлось бы подставлять лицо ветру, а снег, валивший недавно крупными хлопьями, теперь с силой ударял мелкими твердыми шариками, которые, казалось, имели острые края. Я подошел почти вплотную, когда они наконец увидели меня.
– Привет, Ван. – Я приблизился к огню.
– Я рад видеть вас живым, доктор Грегори, – отозвался он, – мы искали вас.
– В кого стреляли?
– Мы не были уверены, что вы направились именно в эту сторону, потому что следы от колес вашей машины уже замело, когда мы поднялись сюда вчера. Вообще-то мы уже собирались повернуть обратно, но решили сделать небольшой привал и немного погреться. Я только что выстрелил несколько раз на случай, если вы находитесь поблизости.
– Где ваша машина?
– Около трех миль отсюда, сидит глубоко. Мы не взяли цепи, понадеялись на шипованную зимнюю резину. Провели здесь ночь. Мотор заглох около трех ночи, и после этого стало немного холодновато.
– Если бы вы не преследовали людей, то не попали бы в такую ситуацию. У нас больной человек в трех милях отсюда, вверх по каньону.
– Больной? Кто же это?
– Отдохните от своей профессии, Ван. У нас также есть прекрасная теплая хижина и много еды. Вопросы можно задать потом. Когда туда доберемся.
Идти наверх пришлось против ветра, поэтому времени понадобилось гораздо больше, чем на спуск. Когда мы подошли, хижина стояла на месте и дымок вился из трубы. Высокий молодой человек, чье имя я так и не запомнил, до этого имевший самый разнесчастный замерзший вид, вдруг не выдержал и неуклюже побежал к хижине, как жаждущий в пустыне к оазису.
– Эй, вы там, постойте! У нее заряженный винчестер, и она не ждет меня обратно до темноты. – Я снял ружье с плеча и выстрелил в воздух. Даже при такой метели и ветре выстрел прозвучал весьма громко, так, что уши заложило. – Эй, Испанка! Прибыло подкрепление! – крикнул я.
Последовала небольшая пауза, во время которой я испытывал самые мрачные предчувствия: что дверь не откроется, что, войдя, мы обнаружим нечто ужасное или того хуже, – там будет пусто. Люди пропадают и в более цивилизованных местах. Я не должен был оставлять ее одну с больным беспомощным юнцом... Вдруг дверь распахнулась, Нина выглянула, держа наготове карабин. Ван и его приятель сразу ускорили шаги. Я задержался, чтобы выбросить пустую гильзу и разрядить ружье – ни к чему вносить в дом заряженное оружие.
Я увидел, как она бежит мне навстречу по узкой тропинке. Подбежав, остановилась, переводя дыхание. Без шапки, вид немного взъерошенный, может быть, ее внешности не принесло бы вреда немного помады на губах, но в такой глуши, зимой, вы руководствуетесь несколько иными стандартами по части женской привлекательности. Во всяком случае, мне она показалась очень красивой.
– Как вы себя чувствуете, с вами все в порядке? – взволнованно спросила Нина. – Я беспокоилась за вас.
– Все нормально. Как Тони?
– Начался кашель. Надрывный, внутри у него все клокочет.
– Как только все отогреются и поедят, мы его увезем отсюда. – Я забросил ружье за плечо: – Пойду взгляну, в каком состоянии машина, надо выехать возможно быстрее, а вы пока накормите наших гостей, чтобы они снова были в состоянии вырабатывать жизненную энергию.