...Робею, мам. Пропахли корвалолом
Постель и шторы. Я в ночной рубашке
Похожа на… склонённого над чашкой
Отвара трав ручного богомола.
Всё чётче страх, безденежье всё глубже
Сосёт из сердца волю к переменам.
Позавчера внезапно у пельменной
Скончался дед; рукав из майской лужи
Всё пил и пил, по локоть набухая,
Пока медбратья вышли из «кареты»,
Пока осмотр, покуда то, да это,
Так и ушёл – одна рука сухая,
Другая – нет. Какой-то сюр! Бывает…
В ночи каштаны ходят, носят свечи –
У них то пир, то проводы, то вече.
...Робею, мам. И я – каштан. Живая...
2011 г.
Мокрый снег
Просто жизнь и просто смерть,
Просто дышим и не дышим…
Жить – идти, вперёд смотреть,
Смерть – лететь, минуя крыши,
Разноцветные куски
городских пейзажей,
Даже
Не испытывать тоски.
Только как тебя поглажу
По щеке, когда во сне
Пробурчишь: «ну, что так рано»?
Псиной пахнет мокрый снег,
И резиновые раны
От подъезда в белый свет
Мелким рубчиком тревожат.
Твой вопрос царапнул кожу.
Рано? Что ты, вовсе нет
2011 г.
Бабье утро
Еле свет…
На осеннем плече
золотой петушок ворохнулся,
но смолчал.
Да и, правда, зачем?
Пусть поспит, кто в подушку уткнулся,
кто из мякотной неги её
добывает то сон, то сонятку,
дорогоё моё-примоё –
и макушка, и локоть, и пятка.
Еле свет…
Прибывает вода
с небеси, наполняя купели
лебединых народов.
Когда
растекается лиственной прелью
запах осени, так хорошо,
что паук в неустанной работе,
что поплакал и в поле ушёл
слабый дождь, и окно в позолоте.
Бабье утро.
Запел петушок…
Бабье лето,
Сентябрь на излёте.
2011 г.
сЫночка
…скрижаль реки…
и жалкий всхлип ведёрка,
что напил ось задумчивой воды
дос ыта.
…баба-курочка, тетёрка
кружит во славу маленькой беды
по ледяным натоптышам – мозолям
следов, где проруб чёрной латкой лёг.
…так тянет глянуть вниз и хапнуть соли
у самой кромки!
…розовый малёк –
пузырь, икринка мужеского роду
не допустил заглядывать за край.
в ребро, под дых головкою…
– Порода!
...а не играй с рекою, не играй…
2011 г.
Я, как мне кажется
Я, как мне кажется,
окарина
Не дымковской свистульки голосок,
А целованье с кем-то древним-древним –
В калёном тельце глина, рыжий сок
И хрипота, и мёртвые деревни...
бумага
– немое ожидание строки...
А желтизна края необоримо
Схватила.
«Что же, мимо, значит – мимо!»
И вялый жест незанятой руки.
комната
...узкая, смежная с чьей-то ещё.
Громко нельзя – растревожишь соседа.
Зеркало – для упражнения щёк:
« я без обиды, я без обеда...»
нелюбовь
...только придурки считают, что знают.
Мало ли как называется то,
что я творю, беззастенчиво тая
снегом на угольно-чёрном пальто.
дура
с головы до пяток – простота,
умствовать – занятная работа,
не ребро – перильце для моста,
где Адам в четвёртый или сотый
раз зевнёт: какая ерунда!
Яблоко всегда отыщет дуру.
Впрочем, от вкушения плода
Есть и польза – стройная фигура...
бесполезный ключ
...не от любых дверей,
А от одной.
Замки меняли?
Да, всего два раза.
Ну как?
Никак. Заело!
Вот зараза!
А дверь упрямо
Крашеной спиной
Застыла и
Ключа не принимает.
2011 г.
Душе сто лет
Внесут с мороза хрустко-жестяное,
Бельё задышит радостно и чисто.
На стёклах дня растения и числа,
Но отмахнёшься: стужа… кости ноют…
И станешь старой, старше твёрдой книги,
Поля которой помнят руку бабки –
Как тяжелела в той, протестной схватке
С одной из самых ревностных религий,
Как опадала в каждом пораженье,
Вложив цветок с покорностью в межглавье:
«Аминь!»
Как много было в этом сплаве
Любви и злости, холода и жженья!
А ты? А ты заранее готова
Принять всё то, о чём грозится книга…
Душе сто лет; ни подвига, ни ига,
Душе хватает томика Лескова…
2012 г.
…и маленькую тыковку Нану
«Иначу» я, а ты – переиначивай,
Води меня по грифельной тоске,
Где, что ни слово – «вымелок». Лежачего
Не бьют – обводят!
Тень на волоске
Крепилась, вдруг упала и пропала, и
Остался мел.
…Я так хочу в страну
«Нанебея» с цветами Эпохалами,
И маленькую тыковку Нану…
2011 г.
Мой личный кефирный гном Лидка
Московскому домовому Лидке
с теплом от К.В.
Было средь ночи: ррраз!
Кто-то меж рёбер ткнёт,
Скатишься – я сейчас!
Вот подоконник – лёд.
– Лидка, опять ты здесь,
Время…
– Не спится, брось!
Сверху гляжу окрест,
Люди всё врозь да врозь.
Лидка, мой милый друг,
Пьяненький, добрый гном!
Веточки ломких рук,
И на одной – бинтом
Памятка: «здесь нельзя,
Здесь отболеть должно…»,
Мелкий такой изъян.
С виду заморыш, но
Рыжей её душе
Тесно, и так гнетёт
Каменность этажей,
Что домовой мой пьёт,
Прячет слезинку в бинт.
Нежно по голове
Глажу её:
– Болит?
– У домовых нет вен…
Лидка, дружок мой, мир
Из одиночеств весь,
Пей уже свой кефир,
Только с окошка слезь.
Было и унеслось…
Где ты, кефирный гном?