Не буду больше дёргать за усы
Надменные настенные часы…
И маятник подталкивать вот так –
Едва-едва. …Давай же, ну! Дурак,
Качайся, или… Тик и так – не так
И «перетакивать» желанья нет и смысла,
И всё не сказ, а только скучный присказ.
Где продолженье? Вот: всегдашний вискас
Коту. Урчит! А мне – мышьяк? Пари,
что буду жить...
Проиграно? Заткнись ты,
Не допускай об этом даже мысли,
Не возражай, норушка Бовари!
проконопатить лодку и...
Проконопатить лодку да покрасить...
Ах, скоро сладкое и горькое, и злое!
Люблю в серёдку, в самый центр зноя
Вливать поструйно ягодные квасы.
Вареники...
Горяч вишнёвый потрох!
В кисель его, в холодное –
Отрада!
Не "ви", а "Вы"шни рвёт мой русый отрок
В саду.
А лодка?
Лодку красить надо.
Софора
Марине Павловец
Запомни ночь: свой лунный снег софора
роняет щедро – крыша, дворик, сад…
Да что там сад, когда весь старый город
«дорожек» жадно втягивает яд
ноздрёй тоннеля!
Снегопад софоры
без остановки,
третий день подряд…
Плохое слово "да"
Малые и большие,
пляжи совсем пустые,
Куриные боги зарылись в песок
все до единого. Злые
Боги с дырками на животе,
те, что нужны мне
И вовсе не те...
Наобещали по простоте:
«Синего неба досыта,
Чтобы гулялось босо так,
Хлебушка белого с корочкой
И не грустить нисколечко»
Малые и большие
Пляжи совсем пустые
Куриные боги зарылись в песок,
А к горизонту приклеился зонт
бледного папы-Солнца,
Он источает стронций.
Или не стронций?
Странций!
Вот от чего я – странница,
Это в крови, от папы.
Впрочем, какая разница...
Где эти кресла, шляпы,
Сладкая вата, пары
Из обещаний старых,
Дырявых
Куриных
Богов?
Что же? Зима нас ждёт?
Ты отвечаешь "да".
Если наоборот,
Читается с буквы «а»...
Здесь
Здесь фронтир двух стихий…
Здесь дома во зелёном хмелю
до игрушечных зим,
до рождения тёплого снега…
Здесь степные с морскими ветра,
по-петушьи да шпорами в грудь
Бьют друг друга, и длинные перья
Долго, долго по небу кружат,
опадая в полынную ночь.
Светлячок воспылал, посылает сигналы «люблю»
В тамариск, а оттуда в ответ три коротких «я знаю».
Только море, в азарте от тех золотистых боёв,
Всё ещё мириадами галечно-крепких ладоней
«гладиаторов» славит, а искры последнего света
покачались на чёрной воде
и – на дно... и на самое, самое дно.
Вот оно!
здесь...
После дождя
Дождь прошёл, и...
...рожки навыкат – глазки наружу,
Так или наоборот
Бегает в травах, топчется в лужах
Дружит домами народ.
Носят улитки древние свитки,
Что там – попробуй, пойми.
Лоции? Саги садовой калитки?
Винная карта? Памир?
Первое фото Адама и Евы
В Яблочный Спас? ( Серебром
мысли, как змеем охвачено древо,
Спелой клубники ведро,
Ева припала к плечу дорогому.)
Яблоки зреют для нас
На поколения, аж до оскомы.
…свитки – улитковый спас...
Сливовые вечера
Чайки спят на спинах черепах –
Островках гранитных. Море – пустынь.
В сливово-чернильных вечерах
Столько невозможного... Как грустно!
Тише, тише отголоски дня.
Карл уснул, сжимая ствол кларнета,
На скамейке в шаге от меня
Клара обнимается с атлетом.
Я ищу, я дёргаю за нить
Времени, хочу заставить прялку
Совершить виток обратный. Пить
Медленней, чем раньше, дней сливянку
Синюю, как эти вечера,
И бисквитом в крапинках корицы
Заедать. Чтоб было не пора,
Чтобы шляпка, зонтик, голос шпица,
Чтобы: «Друг мой…»
«От чего же «друг»?
Я давно уже болею Вами!»
Стёклышко пенсне, защита рук
Слабая…
Платок,
Флакон с духами.
Барышня нянчит сплин
Барышня нянчит сплин,
бледную скуку – немочь,
ступор? Какой-то неуч
врёт: "это с жиру, блин,
балует!"
Всё не так!
Смотришь в окно – две галки
и воробей, мочалки
жухлой травы… Пятак
жира в холодный суп
брошен зимой на бедность.
В постном своя полезность –
станешь суров и скуп
на пустозвонный смех,
воспоминанья всуе...
Кто это там рисует
крестик, бессмертник, снег?
Сказано же, больна!
Руки б ему по локоть...
То богомаз-весна
с ликов стирает копоть,
в проруби моет кисть,
ладит холсты на рамы.
Барышня, эта "дама" –
конченый оптимист.
Каждой тоске свой срок.
В адрес моих трагедий
море жуёт песок,
старой плюётся медью...
Утро первого апреля
…В два прыжка спустилось утро
с высоты сюда, на берег…
Не бывает утро мудрым,
утро всем на свете верит:
этим уткам – голодяйкам,
этим камешкам холодным,
мне – насмешливой лентяйке;
полосатым, беспородным,
тюфякам, а не матросам –
трём котам; стихам Бодлера,
старичкам, с их вечным кроссом
по дорожкам в даль… А вера
утра первого апреля
так чиста!
…Птенцам (и мне бы!)
голубые сойки в елях
выстилают гнёзда небом…
Amore море
Я доживаю до тебя,
По мне всю зиму eva-камень*
Скорбит. Кудрявых моренят
Твоих во сне ловлю руками…
***
Из Симеиза был гонец
Сказал, смягчилась Ваша Светлость,
Ожил сапфировый птенец
В стеклянном шаре, и оседлость
Вдруг покачнулась. Да, пора!
"Пора!" – Так резко, под лопатку
Вошло железом топора.
Amore море, всё в порядке!