— Принцесса испугалась быстрой езды, — сдержанно пояснил он и, соскочив с коня, бережно опустил ее на землю.
Подоспевшая няня взяла девочку за руку и увела в покои.
Придворные торопливо расходились по замку. Один из них, прежде чем удалиться, что-то шепнул Бернару, и тот, побледнев, жестом отослал его. Во дворе остались двое — король и его пленник. Казалось, Бернар ожидал услышать нечто важное, но юноша молчал, смутившись под пристальным взглядом, пока, наконец, не решился прервать неловкую паузу.
— Могу я подняться к себе? — спросил, не узнав собственный голос.
— Да, конечно, — тихо отозвался король, но тотчас удержал его странным вопросом: — Разве вам нечего больше сказать?
— Вам уже обо всем доложили, а я неумелый рассказчик, — ответил Эжен и замер растерянно: порывисто шагнув к нему, король обнял юношу, на мгновение прижал к груди, затем мягко отстранил и сказал спокойно, будто ничего не произошло:
— Ступайте… Если хотите увидеть графа, то он в саду.
Эжен ушел, ошеломленный. А король, провожая его глазами, подумал с печальной теплотой: «Он снова спас Элиану, но не желает признаться в этом и принять мою благодарность. Пусть так, но сегодня он расплатился со всеми долгами. И я отпускаю его.»
Решение это родилось неожиданно, а вместе с ним странное чувство: стало жаль расставаться с юношей, к которому успел привязаться, а главное, представил себе неизбежные слезы дочери. И, усмехнувшись, назначил отсрочку — до вечера. За ужином он объявит пленнику о свободе, а рано утром вместе с другом Эжен отправится в путь. И пока он будет править в своем королевстве, Бернар может не бояться новой войны.
Как и предвидел король, юноша нашел брата в саду, на том самом месте, где тот его оставил.
— Хороша ли была прогулка, мой государь? — не без сарказма спросил граф.
Обида ясно звучала в его словах, и Эжен почувствовал это.
— Ты напрасно злишься, — заметил тихо, будто извиняясь. — Прогулка была недолгой.
— Однако, вы успели спасти принцессу. Слуги разнесли эту весть по всему замку, — снисходительно улыбнулся Робер, что означало: примирение состоялось.
— Пустое, — поморщился юный король. — Я просто остановил лошадь, когда она понесла.
— Девочка испугалась… — добавил граф.
— И я, признаться, тоже, — честно сказал юноша.
— Ну, еще бы! — Робер хотел было съязвить на сей счет, но вовремя прикусил язык: он не забыл недавнюю ссору и не желал ее повторения. — А что же Бернар? — спросил о том, что тревожило его в первую очередь. — Неужели и после этого не выпустит нас?
Эжен не позволил ему докончить. Оборвал резко, как в прошлый раз:
— Кажется, я просил тебя: об этом — ни слова. Не трави душу! — сказал, как взмолился, выплеснув на миг тоску и горечь, умело скрытые до сих пор.
И Робер, потрясенный своим открытием, выдавил в порыве раскаяния:
— Ради Бога, прости, государь! — поднял глаза… но Эжен был уже прежним, и намека на минутную слабость не осталось в его лице.
— Ступай к себе, — властно сказал он, но тотчас смягчил приказ легкой улыбкой: — Я поднимусь позднее, хочу побыть один, — а когда Робер послушно направился в замок, прошептал, стиснув ладонь в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев: — Как я устал, Господи! Когда же, наконец, домой?!
Он гулял почти до темноты, выбирая дальние уголки сада. Слуги звали его к обеду, затем к ужину, — он не слышал их. В замке стали зажигать огни, а он все не появлялся. Сидел на скамье, среди густых зарослей, не замечая, как становится прохладнее и роса выступает на листьях… Шорох платья и прикосновение маленькой нежной руки заставили его очнуться.
— Почему мой рыцарь печален? — присев рядом, мягко спросила девочка, заглянув королю в глаза.
Оправилась от потрясения — и вот, пришла, не побоялась, разыскала в пустом полутемном саду.
— Я просто задумался, моя принцесса, — отозвался Эжен, оценив этот поступок, но в ту минуту совсем не склонный к откровенности.
Элиану не удовлетворил уклончивый ответ.
— Задумался? О чем? — продолжала она допрос, и юноше пришлось подчиниться.
— О своем доме, — неохотно признался он, надеясь, что любопытство принцессы на этом иссякнет.
Но не тут-то было!
— Он далеко от нас? — последовал очередной вопрос, заданный с неменьшим интересом.
— Не слишком… Три дня пути… А кажется, что на краю света, — очень тихо ответил Эжен, и горечь его слов тронула сердце девочки. Она опустила глаза, притихла, потом спросила с робким участием:
— Ты скучаешь?
— Немного… Это пройдет, — успокоил ее пленник.
Но грустная улыбка, скользнувшая по его губам, которую она не могла увидеть, но, несомненно, почувствовала, утвердила принцессу в мысли, что тоска по дому куда сильнее, чем он говорит.
— Давай убежим… Вместе! — предложила она, радуясь, что так хорошо все придумала, и доверчиво прижалась к нему всем своим маленьким тельцем.
Эжен увидел, что ее немного знобит.
— Замерзла? — теперь он и сам почувствовал, как похолодало. Плаща не было. Пришлось обнять Элиану за худенькие плечи, чтобы она согрелась. — Ничего у нас не выйдет, малышка, — сказал ласково, впервые называя ее так. — Разве ты совсем не любишь отца, если хочешь его оставить? Ему будет очень больно, если ты вдруг уедешь.
И тогда она заплакала — тихо, жалобно, как котенок, понимая, что с Эженом придется расстаться — скоро и неизбежно. Слезы текли по щекам, капали ему на камзол, и странные слова ошеломили юношу своим неподдельным горем:
— Ты король. И вернешься однажды в свое королевство. И забудешь меня… — а дальше почти навзрыд: — Я не хочу, чтобы ты меня забывал!
Что мог он ответить влюбленной девочке? Какими словами утешить? Ему было смешно и грустно, и так не хотелось огорчать маленькую принцессу… И он сказал первое, что пришло в голову. Сказал, чтобы тут же пожалеть об этом, — потому что произнесенное в шутку было принято ею всерьез:
— Пройдет пять лет, и я вернусь за тобой. Ты выйдешь навстречу в белом платье, с жемчугом в волосах. И я скажу тебе: «Здравствуй, моя королева!»
— Это правда? — голос Элианы зазвенел от счастливого смеха, тонкие руки обвили шею Эжена, она ткнулась ему в щеку горячими сухими губами.
Сердечко принцессы колотилось совсем рядом, и юноша понял, что неосторожным словом связал себя по рукам и ногам. Но теперь он не мог от него отказаться. А девочка щебетала, забыв о недавних слезах:
— Я буду ждать тебя! Очень!.. Пять лет — ведь это не слишком долго?
— Нет, конечно… Просто ты вырастешь — через пять лет, — негромко ответил Эжен, не зная, куда деваться от стыда: ну не считать же ему, в самом деле, себя ее женихом! Оставалась одна надежда: быть может, за это время девочка все забудет. — Знаешь, что, — смущенно пробормотал он. — Пусть это будет наша с тобой тайна. Не рассказывай о ней никому…
— Хорошо! — легко согласилась Элиана, и король вздохнул с облегчением: по крайней мере, никто ни о чем не узнает.
— Поздно уже, — ласково сказал он. — Моей принцессе пора спать. Няня, наверное, давно обыскала весь замок, — и, не слушая возражений, понес ее на руках к дому, с трепетом думая о том, как бы не столкнуться в дверях с Бернаром.
Но едва он успел дойти до покоев принцессы и передать ее в распоряжение изумленных камеристок, как мрачного вида слуга поспешил уведомить пленника о том, что король желает немедленно его видеть. Эжен вздохнул и безропотно вошел в соседнюю дверь, которая услужливо распахнулась перед ним.
Бернар, загадочно улыбаясь, поднялся ему навстречу.
— Зачем вы оставили себя без ужина? — спросил по-отечески мягко, глядя в невеселое лицо юноши. — Перед дорогой нужно набраться сил.