На пороге показалась старушка семидесяти лет. Женщина была одета в замусоленный временем свитер, выцветшие махровые колготки и резиновые, на размер больше собственной ноги, калоши. На голове её неуклюже привязан чёрный шерстяной платок. Седые локоны волос небрежно выпадали то и дело из-под платка на густые поседевшие дуги бровей. Глаза серого цвета с теплотой души не отрывали взгляда от трёх молодых людей. Её старческие губы чуть шелохнулись в детской улыбке. В своих руках она держала охапку поленьев, заготовленных для растопки печи.
Альберт подошёл к бабушке, взял из её рук охапку дров, положил их у печи и по одному полену начал подбрасывать уже сгоревшим вдобавок. Марина взяла табурет, поставила его к столу и помогла бабушке присесть на него. Макс сказал старушке, что ей ничего не угрожает от русских солдат. Поверив, бабушка опомнилась и шустро подбежала к шкафу. Оттуда она достала бутыль самогона, а из нижних полок тарелку ветчины, малосольные огурчики, с печи — только что приготовленной картошки и стрельчатого лука. Собрав стол, она успокоилась, пригласила всех отведать её угощений и присела на своё место после того, как ребята расселись за столом.
— Скажи, мать, а какой сейчас год? Где мы вообще находимся? — спросил Альберт.
— Так осень сорок четвёртого в Краков пришла!? Вы что же, не помните?
— К сожалению нет! Что же получается, что наш отряд был разбит фашистами год назад!? Не вероятно!
— Да, дела брат!
— А куда же ваш отряд делся, милочки?
— Ох, хозяюшка! Беду накликали фашисты треклятые! Послал нас товарищ Сталин в самое пекло как разведывательный отряд, дабы узнать сие намерение Генриха Гиммлера в этой части земли! Фашисты разгромили отряд в лесу, забрав часть солдат пленными! Мы в дозор ходили! Надеялись, что не нападут прямо сейчас, на голодных и уставших! Не подгадали мы планов фашистских! Вернулись обратно в лагерь, а там полный разгром! Теперь придётся внедряться как-то в немецкие войска! Одним словом — обманывать, чтобы выжить самим! — Макс закончил свой печальный рассказ.
— Так, а почему вы на их языке лопочите? Откель мне знать, что вы русские! Может, притворяетесь русскими, чтоб разгромить их отряды изнутри?
— Ну что ты бабуль! Нас так в школе учили со всеми разговаривать на немецком языке! Мы тоже не можем знать какого ты рода! Если выяснится что их, немцев человек, то мы тебя на месте побьём! — тем же ответил Альберт.
— Да полячка я чистокровная! Любой сосед укажет! — всё тем же добрым голосом ответила старушка.
— Ну и мы не фашисты! Все втроём крест животворящий Вам даём! — ребята перекрестились.
— Верю! Всё же не лёгкую ношу, вы взяли на себя ребятушки, родине служить! Дык сейчас такое время пошло!
— Бабуль, а скажите! Сюда немцы вхожи? О чём говорят? Что делают? Откуда приезжают? — засыпал старушку вопросами Макс.
— Вхожи, нелюди! Откуда приезжают, не знаю! Ведомо только, что с левой стороны города! Каждую ночь приезжают к фермеру нашему за мясом, молоком да куриными яйцами на огромном грузовике! Рассказывают шутки друг другу такого содержания — русские свиньи! Место им на ферме коровам хвосты подчищать, а не супротив Великого русского народа бороться! Вот так!
— Вы сказали, что они приезжают к фермеру? — переспросила Марина.
— Да, приезжают!
— А где он проживает? В какой части города?
— В западной стороне, на окраине города! Дом стоит на отшибе, рядом с полем! Если выйти за город, то нельзя не заметить просторный дом со стойбищами, неподалёку которого всегда пасётся небольшое стадо овец!
— На чём до него можно добраться? — Макс поинтересовался детальнее.
— Так он каждый вечер на своей повозке мимо моей избы проезжает! А зачем он вам, ребятушки? — бабушка насторожилась.
— Нам не он нужен, а фрицы! Мы хотим его сделать наживкой! Когда фрицы в очередной раз подъедут к нему, устроим засаду и нападём со спины! — вдруг высказал своё гениальное предложение Альберт.
— Сколько их приезжают?
— Сама не видела, но ходят слухи, что четверо! Двое из них сидят в кабине, а ещё двое — в прицепе!
— Почему так много? — не поняла Марина.
— Те двое, что в прицепе сидят — следят за ящиками вывозимого ими груза, в случае защиты грузовика от лазутчиков!
— И что количество состава ни разу не менялось за всё это время? — спросил Макс, откусывая клубень картофеля.
— Говорят, иногда трое приезжают! Это бывает редко!
— Когда они теперь должны приехать?
— Не знаю! Они нам не докладывают! Как приедут, так приедут!
— Ясно! Значит, придётся ждать! Можем ли мы у Вас на время остановиться? — поинтересовался Альберт.
— Конечно, ребятушки! Это мы немцам не даём мест, а русским всегда рады!
— Как Вас звать? — поинтересовалась Марина.
— Панвотруба Танбицкая! А у вас есть имена?
— Так точно! — отдал честь Макс. — Это Альберт и Мария! Я же Максим!
— Ох! Не знаю, куда вас поселить! Если только в сени или амбар! Но там везде холодно нынче!
— Ничего страшного! Мы молодые! Сильно не замёрзнем!
— Хозяйка! Не переживай! Я поселю твоих гостей в своей избе, места много хватит всем!
— Валерьян Иосифович, как я рада, что Вы мне поможете! Не знаю чем отблагодарить?!
— Да не надо, что Вы Панвотруба?! Кстати, чего я зашёл то — сказать что на трассе немцы! Возвращался с пастбища — видел, как они стояли! Я сейчас так подумал! Раз Вам некуда ребят спрятать, я их в баню свою провожу! Туда немцы не ходят!
— Ой, спасибо тебе! — поблагодарила фермера Панвотруба.
— Ты готовься к их приезду! Они от меня и к тебе могут за самогоном и продуктами заехать!
— Хорошо, что предупредил! Давай я тебя хоть стаканом угощу!
— А от твоего самогона не откажусь! — поощрил хозяйку добрым словом фермер.
Старушка подошла к столу, взяла бутыль спирта и гранёный стакан, налила жидкость до краёв и поднесла его Валерьяну Иосифовичу. Фермер выпил двести пятьдесят грамм одним залпом из гранёного стакана, занюхал шевелюрой Альберта, махнул рукой и попросил следовать в его повозку.
Ребята вышли из дома Панвотрубы Танбицкой. Возле калитки стоял конь, запряжённый в повозку для сена. Фермер присел на облучок и взял поводья в руки. Троица присела с левого борта. Фермер, играющий на данный момент роль кучера, присвистнул. Хлыст упал на разъевшийся круп лошади. Повозка качнулась и поехала по склизкой от грязи дороге. Колёса то и дело тонули в колее. На улице поднялся ветер. Солнце почти скрылось за горизонтом. На небе появились первые звёзды. Деревья стояли непокорно, провожая ребят к дому фермера. Их ветви передали мимо проезжающей лошади о надвигающейся леденящей душу буре.
Лошадь остановилась у ворот стойбища. Фермер пригласил ребят в свои владения, по тропинке в баню. Баня оказалась довольно прохладной. По всей видимости, хозяин дома не ждал гостей. Она имела бревенчатый вид. В небольшом предбаннике находилась скамья и вешалка. Напротив — небольшая дверца, ведущая в парилку. Внутри стояла печь, но её вид лишь немногим отличается от обычных доменных печей тем, что в каменках встроен тонкий слой железа, на который выплёскивалась вода для насыщенности пара. Возле печи, вдоль одной из стен сконструированы две ступени-полки, на которых парился хозяин с гостями иногда. В углу стояло ведро с вениками. Хозяин владений ушёл в дом, а через десять минут вернулся с бутылкой спирта, тарелкой вяленого мяса, свежими огурцами и ломтем хлеба. Он расставил всё на железном покрытии печи и начал разговор.
— Ну, ребятки! Рассказывайте, кем будете? Откуда путь держите?
— Я лейтенант отряда «Мародёры» Макс! Это рядовые Альберт и Мария! Наш лагерь разбит на границе СССР и Белоруссии фашизмом! Выжили мы потому, что были в дозоре! Когда вернулись — увидели разгромленный лагерь! Всюду трупы советских солдат, наших братьев — светлая им память! Подсчитав и захоронив убитых нашего отряда, недосчитались половины! Сделали вывод, что их забрали в плен, а оружие всё увезли — в случае возвращения остальных, отложили на потом засаду, не ожидая, что мы придём сразу после их ухода! Вот так!