Солнце уже село за горизонтом. Вместо него до утра одиноко будет светить холодный лик Луны. На небе ни облачка. Миллиарды звёзд так же, как Луна, светили своим холодным светом, как не согретые сердца миллионов творцов и простых людей — «простых, как я, и непоколебимых властью…» — неожиданно вспомнил строки первых стихов Керсан. Эти строки вспоминаются из далёкой юности. Жаль, что такие люди как он никак не поймут — нет больше людей, которые могли бы купить его книгу и с упоением прочесть не одну сотню раз за всю жизнь. Сейчас другие взгляды на жизнь. Только никто не силится понять, что у всех она аналогичная и скучная. Как бы тяжёл не был характер пиитов, их невозможно не любить, но почему-то не любят. Невозможно полюбить человека не поняв, не привыкнув, не побывав в его «шкуре». В стихах всё время прослеживалась тема одиночества, любви и желаний удачно жениться (В том смысле, что однажды он женится на заботливой и верной девушке), родить и воспитать своих детей — какими они должны быть в творческой среде. Керсан знал, что такое иметь кучу врагов вместо друзей, спать с государственными женщинами (до Пельсо), жить по анархическим законам. Мысли странника прервались запахом жареного мяса. Неподалёку от молодой пары, всего в нескольких домах, с земли валил дым. Подойдя ближе, суженые увидели сложенные прямоугольником кирпичи. На них лежала сетка с поджаренным шашлыком. Возле этого дома на корточках сидел мужчина лет сорока. Он размахивал картонкой, отгоняя дым. Мальчишка бегал рядом с отцом. Возле дома трава была покошена. Дорожка выложена из железных форм. За домом слышится конное ржание.
— Сынок, приготовь в ведро овёс и покорми Мишку, а то он целый день голодный?!
— Пап, а где у нас вёдра стоят?
— В террасе посмотри! Там я видел какое-то ведро!
— Хорошо! — убегая в дом, ответил мальчик.
— Кто это Мишка такой, что вы его овсом кормите? — посмеялась Пельсо.
— Конь у нас за домом пасётся! — с улыбкой ответил хозяин дома.
— А мы уж подумали, что людей кормите!?
— Да нет! Это я его прозвал, поскольку имён таких даже нет! Может быть когда-нибудь, и появятся, да только мой конь вряд ли доживёт до тех времён!
— Здравствуй, Ешон! — поздоровался Керсан.
— Здравствуй, Керон! Как прошла сегодняшняя охота?
— Всё по мелочи! Только шесть кроликов подстрелил!
— Ух, ты! Тебе как новичку бескрайне повезло! Бывает вообще пустыми приходят!
— Это да! А у тебя, гляжу, хороший вечерок намечается!? — сказал Зорген, показав взглядом на мясо.
— Лосёнок! Представляешь!? Целый день пустой ходил, а под вечер на него наткнулся! Думал мёртвый лежит! Стал подходить ближе, а он как вскочит на свои сильные лапы и стоит, смотрит! Я в лоб стреляю, а ему хоть бы что! Пришлось со стороны заходить! Четыре карабина ушло ему в брюхо! Крови было… Так и думаешь, как бы в ней не затонуть! — посмеялся Ешон.
— Дела! А как же ты его дотащил до дома? В сетях?
— Да! Мы с сыном в сети его положили, на возок закинули и погнали Мишку в сторону дома! Пока по частям разрубишь, пока ошкуришь… крови ещё больше вылилось, чем на охоте! Вот и мясо готово! Милости просим к нашему скромному столу!
— А где Ваша суженая? — спросила Пельсо.
— Её казнили на костре! Инквизиция нас арестовала по подозрению в колдовстве, но Бонорэ взяла вину на себя! Иначе нас бы казнили обоих, а сына отдали на поруки церкви! Ты сам знаешь, Керон, как им там мозги прочищают анархической религией и философией о чистоте души!? Хоть сейчас это слово забыли, но всё равно оно действует — обратись или умри! — рассказал хозяин дома, когда троица вошла в дом и присела за стол.
— Очень печально!
— Согласен, но я стараюсь об этом не думать, чтобы спокойней можно было жить и воспитывать сына!
— Тяжело наверно одному воспитывать, без женщины? — продолжает любопытствовать Пельсо.
— Не буду врать своим друзьям о том, что я всё могу один и мне никто не нужен! Очень трудно! Порой бывает, уложишь мальца спать, а потом выбегаешь из дома и сбиваешь кулаки в кровь! Костяшки жжет от боли, но ты бьёшь дальше! Пока рука сама не отсохнет! Потом садишься возле этой стены, держишь окровавленную руку и громко рыдаешь! Так я успокаиваюсь!
— Не переживай! Мы с Пельсо поможем вам с Румером! Нам самим не хватает нашего сына!
— А что с ним случилось?
— Добровольно ушёл в храм Божий, но не святым отцом!
— Какой кошмар! Это самое ужасное погибнуть от рук родного сына — если вас поймают!
— Значит Селяви!
— Что прости? — не понял Ешон.
— Это означает «Такова жизнь»!
— Ясно! Вина? Чачи?
— Мне вина! — ответила Пельсо.
— Чачи! — ответил Керсан на предложение друга.
— Ну, пожалуй, и я от чачи не откажусь!
— Когда я был… молод, первый раз попробовал чачу у друзей в южной части Руси! Изумительный напиток! Такой пряный аромат и божественный вкус, а все, потому что добавляют виноград! — чуть не осёкся странник.
— Ты прав как никогда, мой друг! Не могу поспорить! — стукнувшись с гостями чарками, хозяин дома осушил её первым.
— Папа! Папа! Там человек в чёрном балахоне! Он стоит по середине дороги, и всё время смотрит в сторону нашего дома!
— Инквизиция! Какого ляда они тут делают?! Я проверю, чего он хочет, а вы на всякий случай снимите мои ятаганы со стены и уходите через запасный ход! Он под столом! На удачу помолимся Господу нашему! Уходите! — перекрестившись, сказал хозяин дома.
Ешон достал из шкафа свою двустволку, зарядил её патронами и вышел из дома. Он выкрикивал что-то, чтобы спугнуть того, кто стоит перед его собственностью. Хозяин дома нацелил ружьё и начал ждать шага со стороны Инквизитора. Недолго думая, Инквизитор оголил саблю и одним движением руки замахнулся ею, выбивая ружьё. Оружие выстрелило, и выскользнуло из рук Ешона. Хозяин дома поднял руки, которые ему спешно связали верёвками подоспевшие Инквизиторы. Украдкой хозяин дома посмотрел в окно, но гостей там уже не было.
Керон, Пельсо и Румер бежали по тёмному коридору, где раз от раза встречались горящие факелы. За их спинами послышались шаги одного из Инквизиторов. Пельсо не смогла удержаться от энтузиазма, развернулась и пошла назад, тем самым давая время суженому сбежать.
Керсан с мальчиком вышли сзади огорода. Здесь пасся конь Мишка, не подозревая того, что возле дома творились небывалые страсти. Керсан посадил мальчика вперёд, сам отвязал верёвку с дубка и присел сзади. Дал шпоры коню. Он встал на дыбы и поскакал в галоп. Ночь продолжала шествовать над миром. Звёзды светили всё также холодно и ядовито. Всё спало в округе. Только два путника скакали в неизвестном направлении, чтобы уйти из лап Священной Инквизиции.
Странники остановились возле рощицы, растущей посреди поля, развернули коня в другую сторону и хлопнули его по массивному крупу, спрятавшись в кустах. Мишка убежал. Через некоторое время, двое всадников с оголенными саблями проскакали мимо затаившихся путников и скрылись за лесной просекой. Керсан с Румером вышли из укрытия. Охотник развёл руки над головой и начал читать заклинание. Со стороны, откуда Керсан приехал, ехал одинокий всадник, размахивая оружием. Оно было похоже на ятаган, но издалека они все похожи друг на друга. Как только портал открылся, Зорген с мальчиком вошли в него. Неведомый всадник в балахоне проскользнул следом. Портал захлопнулся со звуком горна.
* * * *
Маронсоль зашёл в часовню. В ней повсюду горели свечи. Пол напевал песнь веков под тяжестью человеческого тела. В конце комнаты стоял толстый дубовый стол, на котором стояли чернильница с пером и подсвечник с тремя горящими свечами. Рядом с ним подставка для книг. На этой подставке лежит толстый слой бумаг в развёрнутом книгой виде.