«Мне исполнилось восемнадцать лет… Я такая радостная, у меня – праздник. А все вокруг кричат: “Война!!” Помню, как люди плакали. Сколько встречала людей на улице, все плакали. Некоторые даже молились. Было непривычно… Люди на улице молятся и крестятся. В школе нас учили, что Бога нет. Но где наши танки и наши красивые самолеты? Мы их всегда видели на парадах. Гордились! Где наши полководцы? Буденный… Был, конечно, момент растерянности. А потом стали думать о другом: как победить? Училась я на втором курсе фельдшерско-акушерской школы в городе Свердловске. Сразу подумала: “Раз война, значит, нужно на фронт”. У меня папа коммунист с большим стажем, политкаторжанин. Он нам с детства внушал, что Родина – это все, Родину надо защищать. И я не колебалась: если я не пойду, то кто пойдет? Я должна…»
Серафима Ивановна Панасенко, младший лейтенант, фельдшер мотострелкового батальона
«Мама прибежала к поезду… Моя мама была строгая. Она никогда нас не целовала, не хвалила. Если что-то хорошее, то она только ласково посмотрит, и все. А тут она прибежала, схватила мою голову и целует меня, целует. И так смотрит в глаза… Смотрит… Долго… Я поняла, что больше уже никогда не увижу свою маму. Я почувствовала… Захотелось бросить все, отдать вещмешок и вернуться домой. Мне стало всех жалко… Бабушку… И братиков…
Тут заиграла музыка… Команда: “Ра-зойдись! Са-дись! По ва-го-о-о-нам!..”.
Я долго махала и махала рукой…»Тамара Ульяновна Ладынина, рядовая, пехотинец
«Зачислили меня в полк связи… Никогда бы не пошла в связь и не согласилась бы, потому что я не понимала, что это тоже воевать. Приехал к нам командир дивизии, все построились. Была у нас Машенька Сунгурова. И вот эта Машенька выходит из строя:
– Товарищ генерал, разрешите обратиться.
Он говорит:
– Ну обращайтесь, обращайтесь, боец Сунгурова!
– Рядовая Сунгурова просит освободить ее от службы в связи и направить туда, где стреляют.
Вы понимаете, мы были все так настроены. У нас представление, что то, чем мы занимаемся – связь, это очень мало, это даже унижает нас, надо быть только на переднем крае.
У генерала сразу исчезла улыбка:
– Девчоночки мои! (А вы бы видели, какие мы были тогда – не евшие, не спавшие, одним словом, он уже не как командир, а как отец с нами заговорил). Вы, наверное не понимаете своей роли на фронте, вы – наши глаза и уши, армия без связи, как человек без крови.
Машенька Сунгурова первая не выдержала:
– Товарищ генерал! Рядовая Сунгурова, как штык, готова выполнять любое ваше задание!
Мы ее потом так до конца войны и звали: “Штык”.
…В июне сорок третьего на Курской дуге нам вручают знамя полка, а наш полк, сто двадцать девятый отдельный полк связи шестьдесят пятой армии, уже был на восемьдесят процентов женский. И вот я хочу рассказать, чтобы вы получили представление… Поняли… Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: “Полк, под знамя! На колени!”, все мы почувствовали себя счастливыми. Нам оказали доверие, мы теперь такой полк как все – танковый, стрелковый. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела “куриной слепотой”, это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души…»Мария Семеновна Калиберда, старший сержант, связистка
«Только стала взрослой… Девятого июня сорок первого года мне исполнилось восемнадцать лет, я стала взрослая. А через две недели началась эта проклятая война, даже через двенадцать дней. Нас послали на строительство железной дороги Гагра – Сухуми. Собрали одну молодежь. Я запомнила, какой мы ели хлеб. Муки там почти не было, всего всякого, а больше всего – воды. Полежит этот хлеб на столе, и возле него лужица собирается, мы слизывали ее языком.
В сорок втором году… Я добровольно записалась на службу в эвакосортировочный госпиталь три тысячи двести первый. Это был очень большой фронтовой госпиталь, который входил в состав Закавказского и Северо-Кавказского фронтов и отдельной Приморской армии. Бои шли очень жестокие, раненых было много. Меня поставили на раздачу питания – эта должность круглосуточная, уже утро и надо подавать завтрак, а мы еще раздаем ужин. Через несколько месяцев ранило в левую ногу – скакала на правой, но работала. Потом еще добавили должность сестры-хозяйки, это тоже надо быть на месте круглосуточно. Жила на работе.