Фронтовая жизнь солдата изменчива. Сегодня — здоров, завтра — ранен, сегодня — сыт, завтра — голоден, сегодня — здесь, завтра — там. Новенькая медсестра уже начала привыкать к госпиталю, как ее срочно вызвал начальник:
— Звонили из штаба армии, — сказал он Кате. — Приказали прислать медсестру, обязательно комсомолку. Очевидно, для особого дела. Выбор пал на вас.
Так Катюша в числе пятнадцати других девушек попала в 28-й гвардейский минометный полк. И опять не обошлось без курьеза. Приехавший за пополнением начальник штаба полка наотрез отказывался их брать. Что мы, говорит, делать с ними будем? У нас же снаряды полуцентнерные надо таскать! Но вмешался политотдел армии, и вопрос был решен.
В полку встретили девушек гостеприимно. Катя сразу отметила спайку, дружелюбие и, как говорили тогда, высокий боевой дух гвардейцев. Вместе с Аней Кузнецовой и Олей Черновой ее направили в наш, 233-й дивизион. И началась у Кати новая жизнь, полная тревог, страха, лишений и горя, слез и радостей. Но все это она переживала теперь уже не одна, а в дружной фронтовой семье боевых товарищей и подруг.
Катя очень сдружилась с Аней Кузнецовой. Они ели из одного котелка, спали под одной шинелью. Сначала их определили связистами. А потом Кате пришлось выполнять обязанности и медсестры, и санинструктора, Ане — побыть даже машинисткой в штабе. Но делать им приходилось все и даже больше, чем нам, — тянуть связь, стоять на посту, разгружать и носить снаряды, вытаскивать застрявшие в болоте автомашины, строить дороги, перевязывать и лечить раненых.
Всем было тяжело, но девушкам особенно. Это мы понимали и, как могли, старались облегчить их долю. Кто подменит их у телефона и даст лишний часок вздремнуть, кто заготовит дровишек, кто вычерпает из полуземлянки накопившуюся за ночь воду. По пятнадцать — двадцать ведер приходилось вытаскивать ежедневно.
Аня Кузнецова не раз побывала в переплетах. Однажды, весной сорок четвертого, когда мы только что освободили разрушенный до основания «его величество Великий Новгород», Аня вместе с небольшой группой связистов оказалась у немцев в «мешке». Трое суток подряд, не отходя, дежурила она у телефона — без пищи и отдыха, под непрерывным обстрелом и бомбежкой противника. Сейчас Аня уже плохо помнит, кто был тогда с ней в этом пекле. Но связиста Витю Тимофеева, нашего незаменимого полкового капельмейстера «по совместительству», и начальника связи полка капитана Черткова видит, как сейчас. Какие это были добрые, верные и мужественные люди!
После боя гвардейцы, приняв сто положенных наркомовских граммов, спали. А девушки наши оплакивали погибших товарищей. Особенно тяжело пережили они гибель связиста Вани Котлярова, всеобщего любимца гвардейцев, своего рода полкового Василия Теркина.
Их было три друга — Витя Тимофеев, Ваня Котляров и Гриша Шапран, Все из Свердловска и все до войны работали в местном оперном театре. Они составляли костяк полковой художественной самодеятельности. Там, где появлялись три веселых друга, непременно звучал бодрый марш нашего полка:
А гвардейцы дружно подхватывали:
Продолжали уже все:
И вот под Псковом Вани Котлярова не стало. Разве можно было такое пережить без слез?
…Бои шли уже в Прибалтике, в районе города Выру. Наши дивизионы уехали вперед, благополучно переправившись на другой берег реки. Но одна машина, в которой приютилась и Катя, не успела проскочить. Началась бомбежка. Вражеские самолеты появлялись группами, как по расписанию, и молотили и поливали свинцом переправу. Так продолжалось до самого вечера. Со всех сторон доносились стоны и крики о помощи. Один снаряд угодил прямо в гущу наших солдат, чуть не на плечах перетаскивавших пушку. Жуткая картина! Не поймешь, где что. Железо, кровь, одежда — все перемешалось. Раненых было много. Каждого надо было перевязать, всем оказать медицинскую помощь. Как Катя справилась тогда со всем этим и осталась живой, опа и сама не знает. Этот страшный день показался ей вечностью.