Шли от своих сел, а чувствовали себя так, будто после долгой и тяжелой разлуки приближались к родному порогу. И пронзительное воспоминание про Петра Волынца, про погибших товарищей, которые мечтали об этом времени, но не дожили до него, уносили партизаны в дальний и нелегкий путь.
Ночь… Едва слышно продвигается по дороге колонна. Впереди разведчики Гриши Гуменчука. Колонну ведет боевой командир, профессиональный военный, майор Владимиров, а за ним — опытные и храбрые партизаны. По первому сигналу тревоги каждый займет свое место, все они с полуслова понимают друг друга.
Товарищи, боевые друзья… Как дорого обошелся им первый пистолет. Не забыть и двустволку, и «аркебузу», и самодельный порох. Потом был первый выстрел в мотоциклиста, который вместо пистолета оставил им пробитую дробью пилотку… Все это вспоминается четко, до мельчайших подробностей. И тот эпизод, когда они захватили пушку…
Но первый пистолет им был дороже пушки. Возможно, что операция по захвату пушки начиналась не тогда, когда Довгань подошел к Забаштанскому, а еще в те дни, когда они неопытными юнцами вместе с Волынцом осмелились создать свою подпольную организацию. Даже Днепр с небольших родников начинается. Притоки только питают реку. Без них она может пересохнуть, но рождают ее только они — глубинные ключи.
Черной рекой растянулась колонна. Партизаны в мыслях измеряли тот путь, который прошел отряд имени Ленина от первой ночевки в февральском снегу. Они четко представляли себе трудности, которые предстоит одолеть.
Но в их душах росла уверенность, сознание силы и правоты тех, кто шел рядом.
Карающим мечом шли они по тылам врага, чтобы перерезать коммуникации, сеять панику в его прифронтовом резерве, встречать убийственным огнем отступающие колонны. Через два с половиной месяца непрерывных боев соединение, превратившись в партизанскую кавалерийскую бригаду, соединилось с частями Красной Армии на освобожденной земле Винничины.
ПО ВЕЛЕНИЮ СЕРДЦА
Послесловие
Рукопись этой документальной повести я прочитал с большим интересом и волнением. Перед глазами встали события минувшей войны, и я будто вернулся в те тревожные годы, когда решалась судьба нашей Родины.
Много эпизодов, описанных Петром Кугаем и Станиславом Калиничевым, мне известно не только из рукописи. В начале января 1944 года Винницкий подпольный обком партии, который я тогда возглавлял, изучал боевую и политическую деятельность партизанского соединения имени В. И. Ленина. Мы разговаривали с командирами, комиссарами, коммунистами. В основном это были люди опытные, они прошли военную подготовку еще перед войной. Но на командных постах я видел и тех, которым раньше и винтовку в руках не доводилось держать. Для них «военной академией» стали годы подполья и партизанской борьбы.
Среди командиров особенно выделялся высокий, худой юноша с большими внимательными глазами. Он чаще всего молчал, и вначале показался мне застенчивым. Но по тому, как относились к нему опытные партизаны, чувствовалось: пользуется большим уважением и влиянием. Это был Петр Кугай, о котором мне рассказывали Н. Сидоренко и И. Цыбулев. Во главе группы партизан они пришли к нам в Винницкое партизанское соединение еще в июне 1943 года как посланцы отряда имени Ленина.
Подпольный обком решил провести партизанский рейд по районам области. В связи с этим соединение имени Ленина было частично переформировано, утверждены командиры и комиссары отрядов, согласован порядок взаимодействия с соединением полковника Мельника, в котором я был комиссаром. Петра Кугая мы утвердили командиром одного из боевых отрядов — имени Чапаева.
После войны, работая секретарем обкома партии, а потом председателем облисполкома, я не однажды встречался с Петром Кугаем, который был избран первым секретарем Винницкого горкома комсомола. И в условиях мирного строительства выявились лучшие черты его характера.
Хочу отметить только одну из этих черт — умение подчинить свое личное общему делу. Оно было присуще большинству участников Павловского подполья, людям, которые составляли ядро отряда и партизанского соединения имени В. И. Ленина. Эта черта была присуща и их комсомольскому вожаку, незабываемому комиссару Петру Волынцу, с которым мне, к сожалению, не довелось встретиться, однако о котором я очень много наслышан.
Конечно, каждый боец имел свой характер, свои привычки, однако в условиях жестокой борьбы, которая требовала суровой дисциплины, она, эта чудесная черта, стала для неопытных юношей и девушек качеством определяющим, она помогла им провести большую политическую и организационную работу, создать под носом многочисленной охраны «Волчьего логова» разветвленную сеть подполья, организовать партизанский отряд, установить связь с подпольным обкомом партии, научиться наносить врагу чувствительные удары.