И он свой план — одним корпусом наступать на запад, а 16-м на Керчь — оставил в силе.
С утра 20 ноября войска фронта должны были переходить в наступление. И. Е. Петров был заметно обеспокоен ненадежностью управления войсками на плацдармах.
— Войска ведут тяжелые бои, — говорил он, — а мы, командование, отделены от них широким проливом. Главный бой идет под Керчью, и мы должны быть на том берегу. И нам управлять легче, так как будем непосредственно видеть поле боя, а значит, и более конкретно и своевременно влиять на ход сражения всей огневой мощью артиллерии и авиации. Да и люди, узнав об этом, будут драться увереннее.
Командующий приказал организовать и оборудовать на плацдарме передовой пункт управления. Поручив К. С. Мельнику осуществлять руководство переправкой войск, техники и материальных средств через пролив, он 18 ноября, прихватив с собой заместителя командующего 4-й воздушной армией генерала Слюсарева, на катере перешел пролив и появился на плацдарме. Туда же приказал прибыть и мне. Я перелетел через пролив на самолете У-2, который произвел посадку у самой кромки берега в районе поселка Опасный. Вместе с нами на НП была группа офицеров штаба — заместитель начальника разведотдела подполковник Н. М. Купенко, подполковники П. И. Новиков, Л. Т. Иванов, Т. Е. Калядин, майор И. Г. Гуринов от оперативного отдела и два-три офицера связи. Иван Ефимович вопреки советам разместился в отдельно стоявшем домике у поселка Маяк, под огнем полевой артиллерии врага. Саперы быстро усилили стены домика камнем, а рядом отрыли щели полного профиля для укрытия при воздушных налетах и массированных ударах артиллерии и построили бомбоубежище. Офицеры штаба фронта расположились в отбитом у немцев блиндаже, а я, подполковники Н. М. Купенко и Т. Е. Калядин — в доте, метрах в 40–50 от домика Петрова. В домик и дот потянулись все нити связи.
Как только мы оказались на плацдарме, сразу почувствовали и увидели бой. Он был в самом разгаре. По всей линии фронта слышались пулеметные трели, уханье минометов, грохот орудий. И тут же, почти рядом с нами, взрывались снаряды: ведь по удаленности от линии фронта мы оказались на положении командира дивизии.
Ввиду сильного артиллерийского обстрела командующий в дивизии выходить воздерживался и к себе никого с фронта не вызывал. Предупредил и меня — беречь офицеров штаба. Иван Ефимович вступил в переговоры по телефона с командирами корпусов В. Ф. Сергацковым и К. И. Проваловым, с командирами 2-й и 55-й гвардейских дивизий, требуя доложить обстановку.
Генералы В. Ф. Сергацков, А. П. Турчииский и Б. Н. Аршинцев сообщали, что противник, занимая очень выгодные и сильно укрепленные позиции, душит наших людей огнем. Докладывали они и о множестве героических подвигов солдат и командиров. Однако все затруднялись изложить свою оценку в отношении сил противника.
А поздним вечером 19 ноября по вызову в домик Петрова явились командир 11-го гвардейского корпуса В. Ф. Сергацков и начальник артиллерии 56-й армии генерал А. К. Сокольский. Однако и из их личных докладов мы не получили ясного представления о силах врага. Сергацков опять пытался говорить более всего о подвигах наших воинов, а Иван Ефимович на это восклицал:
— Люди у нас героические, каждый дерется за десятерых, я это знаю! Но управляем ими мы плохо. Слабо вы знаете противника.
…К вечеру 19 ноября была закончена проверка готовности войск к решительному наступлению с утра следующего дня. Но нас не покидала забота о делах десанта на эльтигенском плацдарме. Командующий продолжал оставаться на плацдарме под Керчью, а мне велел отбыть на основной командный пункт, чтобы принять ряд мер по оказанию помощи десантникам В. Ф. Гладкова.
Весь день 20 ноября наши войска под Керчью наступали, но смогли углубиться в оборону врага только на 2–3 километра. Теперь глубина плацдарма достигала 10 километров. Но прорвать оборону на всю глубину не удалось. Противник подтянул части 50-й и 425-й пехотных дивизий, танки, артиллерию и при поддержке авиации задержал продвижение наших войск…
В тот же день распоряжением начальника Генерального штаба я был вызван в Москву.
Распрощавшись с командующим И. Е. Петровым, членами Военного совета В. А. Баюковым и П. И. Селезневым, с генералами и офицерами управления фронта, я 21 ноября отправился в путь.
Однако работать мне начальником штаба 4-го Украинского фронта не довелось. Генерал С. С. Бирюзов, намечавшийся на командную должность, остался на прежней должности.