Единственное, на что я мог пожаловаться, так это неудобная кровать, от которой у меня утром болела спина. Осмотрев матрас, я обнаружил, что из него торчит одна из острых спиральных пружин. Подойдя как инженер к решению вопроса, я выкрутил пружину, тем самым легко решив проблему.
Когда я сообщил дяде о матрасе, он просто взорвался от возмущения: «Ты испортил матрас!» Вернувшись на следующий день после работы домой, я обнаружил, что вместо матраса на постели лежал мешок с соломой, на котором мне и пришлось спать все время моего пребывания в Люнебурге.
Несмотря на чисто формальные отношения с дядей Генрихом и тетей Дорой, я приятно проводил время в Хагене, познакомившись с местными жителями моего возраста. Кроме моих кузин Хартвиг и Ирмы, на ферме обучалось ведению домашнего хозяйства под присмотром тети несколько девушек. В нашей компании был также Бодо Фосс, дальний родственник, учившийся у дяди Генриха фермерским делам.
По вечерам после обеда мы, молодежь, собирались в большом ухоженном саду за домом. Мы шутили и просто болтали. Как-то я попытался незаметно поцеловать одну из девушек в шею, но она тут же отвесила мне звучную пощечину. Мои кузины до сих пор подшучивают надо мной, вспоминая этот случай.
Наша компания часто ездила в кино в Люнебург, угощались мороженым или отмечали какое-либо событие. Пять или шесть раз я приезжал вместе с Хартвиг и Бодо в город на танцы и встречался с местными девушками. Незадолго до моего восемнадцатилетия мы вместе с Бодо съездили ненадолго из Люнебурга в крупный портовый город Гамбург.
Сразу же по приезде мы направились на Репербан (Речная улица), в квартал красных фонарей недалеко от гавани. Когда мы отважились войти в один из окрестных баров, я начал нервно шарить руками в карманах, не зная, чего ожидать.
Хозяин заведения сразу же громко обратился ко мне по включенному репродуктору: «А ну хватит играть с наконечником своего пожарного шланга!»
Покраснев как рак, я быстро выдернул руки из карманов. Затем мы с Бодо нашли свободный столик. Вытащив из носков спрятанные там деньги, мы заказали выпивку.
Через пару минут к нам подсели две «дамы», загородив выход из нашей кабины. Хотя мы их не звали, но почувствовали себя обязанными заказать им что-нибудь выпить.
Два деревенских парня представляли легкую добычу для пары кабацких проституток. Прежде чем я понял, что происходит, одна запустила руку в карман моих брюк. Отсутствие опыта в общении с подобными агрессивными дамами имело следствием мою полную растерянность.
Я лихорадочно начал обдумывать возможность побега и сказал своей партнерше, что мне необходимо отлучиться в туалет. Она с подозрением отнеслась к моим словам и не позволила мне покинуть ее, и только Бодо смог убедить ее, что мне действительно необходимо выйти. Хотя она и разрешила мне встать из-за стола, но пошла вместе со мной.
Зайдя в свое убежище, я немедленно запер за собой дверь. Присев, я посмотрел в замочную скважину. Женщина продолжала стоять рядом с дверью, как часовой. Прошло пять минут, прежде чем она ушла. Воспользовавшись случаем, я быстро выбежал из бара, пересек улицу и стал ждать Бодо.
Он нагнал меня спустя пять минут. Он был рассержен и начал ругать меня: «Как ты мог оставить меня с этими проститутками!»
Несколько раз я выбирался в Люнебург самостоятельно. Возвращаясь ночью на ферму один, я часто обнаруживал парадную дверь запертой. У меня не было ключа, я свистел, и вниз спускалась Ирма и отпирала дверь.
Вернувшись однажды поздно ночью – это было в ноябре 1938 г., – я издал условный сигнал, но мне никто не ответил. Тогда я проник в дом через чердак, попасть туда можно было через примыкавший к дому коровник. Подойдя к комнате Ирмы, я осторожно постучал в дверь, чтобы узнать, почему она мне не открыла. Ответа не было, тогда я, осторожно нажав на дверь, вошел внутрь и увидел, что она лежит в постели.
Когда я заговорил с ней, она не ответила и даже не пошевелилась. В эту минуту я увидел, что рядом с ее рукой лежит пистолет, а подушка в крови. В состоянии шока я разбудил ее старшего брата Германа, приехавшего в Хаген на побывку из армии, и сообщил ему, что с Ирмой случилось что-то ужасное.
Всего за две недели до этого она, как-то в разговоре, спросила нас, какой самый лучший способ самоубийства. Никогда даже и в мыслях не предполагая, что такая прекрасная девушка захочет лишить себя жизни, я небрежно заметил, что это может быть пистолет. Хотя никто так и не объяснил мне причину ее самоубийства, я могу предположить, что она была изнасилована или забеременела. Я думаю, что она просто не смогла вынести позора и выстрелила себе в рот.