— Дела продвигаются. Группы в мастерских укомплектованы.
— Задания выполнены?
— Да. Ячейка с судоверфи оказалась на высоте, честное слово! Цепь бурового станка, уж на что толстая, разорвалась, ящики с оборудованием для немецких судов пошли к чертовой матери, на дно Дуная, всего за несколько секунд.
— Что ты говоришь!
— Точно…
— Их вытащили?
— Вытащили, но не все, значит, зубчатая передача некомплектна. А те, что вытащили… можешь себе представить, на что они годятся… Ремонт задержался на две недели.
— Очень хорошо. А в железнодорожных мастерских?
— И там наши на высоте. То и дело подают ложный сигнал воздушной тревоги, как, впрочем, и на судоверфи. Люди выскакивают на улицу, разбегаются, и рабочий день пропал… Издан приказ о принятии самых жестких мер по отношению к тем, кто самовольно оставляет работу. Они считаются саботажниками и идут под трибунал.
— Пусть попробуют запугать нас приказами! — сказал Райку, махнув рукой. — Кого-нибудь поймали?
— Никого…
— Что еще слышно?
— Два паровоза задержаны позавчера у нас на станции под предлогом того, что они нуждаются в ремонте, и отправлены в мастерские, — шепотом продолжал Хараламб. — Состав цистерн с бензином для Германии остался без паровозов. В мастерских паровозы разобрали, можно сказать, до последнего винтика…
— Это здорово! А чем занимаются комсомольцы?
— Да все тем же. Пока они успешно выполняют все задания. В Балотском лесу пустили под откос эшелон с немецкими танками и бронемашинами.
— Я обрадовался, когда услышал взрыв! — Глаза Райку оживленно блеснули в свете лампы. — Никто не провалился?
— Нет.
— А кто участвовал?
— Двое, Габриэль и Пиус, оба с судоверфи…
— Это их подпольные клички?
— Да, так мне, во всяком случае, сказали…
— Передай им через Валериу благодарность от Молнии. Ладно?
— Конечно.
— Как случилось, что схватили этого мальчугана, продавца бубликов от «Братьев Графф»? — озабоченно спросил Райку, и его лицо помрачнело. — Он комсомолец? Мне сказал Петре, что в полиции его чудовищно пытают, будь они прокляты, эти зверюги!
— Да, он комсомолец, — подтвердил Хараламб. — На последней встрече Валериу мне рассказал, как это произошло. Один инвалид увидел, как он расклеивал листовки, и выдал его помощнику комиссара полиции Ангелеску… Парень держится хорошо. Никого не назвал. Не проронил ни слова.
— Плохо, что мы несем потери, — заметил Райку задумчиво и грустно. — Особенно жаль детей, которые борются вместе с нами, воодушевленные мечтой о счастье! Много ли они видели в своей жизни, пока еще такой короткой? Почти ничего. Но они жертвуют собой ради великого дела, и кто-то из них не доживет до победы… Как это ужасно! — Райку замолчал, стряхнул пепел в банку и несколько минут размышлял, наблюдая за кольцами сизого дыма, которые плыли к низкому потолку. Чуть погодя он спросил: — Ты что-нибудь знаешь про моего Санду?
— У него все в порядке, — ответил Хараламб. — Вернулся из Констанцы и работает на судоверфи. Я его видел на прошлой неделе, он покупал на рынке зелень. Сам кухарничает…
— Про меня ему не говори ничего, слышишь, Хараламб? Так только, что со мной, мол, все в порядке, я здоров и постоянно думаю о нем. Пусть будет умницей и заботится о доме…
— Хорошо…
— Как с оружием? Раздобыли еще что-нибудь?
— Один из комсомольцев, взорвавших поезд, отобрал винтовку у старого солдата. Парню это могло дорого стоить. Да и операция провалилась бы…
— Этот вопрос обсуждался в молодежной организации?
— Обсуждался. Комсомолец оправдывался, говоря, что другого выхода не было, солдата, на которого они напоролись, следовало или убить, или связать и отобрать у него винтовку. Так они и сделали.
— Где она, винтовка?
— Сдали Валериу, и он отнес ее куда надо, приобщил к остальному, оружию.
— Очень хорошо. Учти сам и передай Валериу, главное, что теперь требуется, — это оружие и еще раз оружие: винтовки, гранаты, боеприпасы. В любую минуту они могут нам понадобиться. И необходимо, чтобы оружие хранилось в идеальном состоянии.
— А у тебя что слышно? — спросил Хараламб. — Я знаю, сюда приезжал представитель руководства. Что он говорит? Как развиваются события? У меня уже не хватает терпения ждать, руки чешутся…
— Да, приходил товарищ, он вернул наш план действий с кое-какими уточнениями.
— Серьезными?
— Не очень, число групп и их состав прежние. То же самое можно сказать и о тех, что ты комплектовал в железнодорожных мастерских. Они укомплектованы полностью?