— Никаких возражений! — сразу согласился Жирэску.
Тут дверь кабинета отворилась, и смущенная секретарша сообщила, что какие-то люди просят полковника Предойю срочно выйти в приемную. Последовав в недоумении за секретаршей, полковник обнаружил за дверью кабинета Жирэску двенадцать рабочих, вооруженных винтовками и гранатами. На рукаве у каждого была трехцветная повязка. При виде полковника один из них выступил вперед:
— Меня зовут Ион Райку, господин полковник, я секретарь местной организации коммунистической партии. А вот это, — показал он на Глигора, — командир боевых отрядов.
— Каких отрядов? — удивился Предойю.
— Отрядов вооруженных патриотов, народных дружин! — В голосе Райку зазвенел металл. — Вы удивлены?
— Нет, почему же… Я просто думал, что такие отряды существуют только в Бухаресте, а у нас их нет…
— Они созданы по всей стране, господин полковник. И руководит ими коммунистическая партия. Разве вы не получали от своего командования приказ о том, чтобы действовать совместно с нами?
— Письменного приказа не было, — смущенно ответил полковник, — но какие-то указания на этот счет поступили.
— Ну и на том спасибо, — заметил Райку.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — Предойю обвел встревоженным взглядом Райку, Глигора и молчаливую группу рабочих.
— Мы хотели выяснить, почему немцам позволено беспрепятственно передвигаться по городу, почему их не арестовали и не разоружили?
— Видите ли, господин Райку, мы только что довели этот приказ до сведения фон Клаузинга и установили ему срок — восемь часов. Немецкий комендант еще в кабинете полковника Жирэску. Через восемь часов весь немецкий гарнизон покинет город.
— То есть как? Вы хотите сказать, что немцы спокойно уйдут из нашего города?! — вмешался в разговор Глигор. — Несмотря на решение правительства о начале военных действий против немецкой армии?!
— Это общее решение. На местах все зависит от ситуации. Кому нужны военные действия там, где немцы не оказывают никакого сопротивления и готовы разоружиться? — растерянно проговорил Предойю.
— Они обязаны не только разоружиться, но и сдаться в плен румынскому гарнизону. Разве вы не договорились об этом с Клаузингом? — спросил Райку.
— О сдаче в плен разговора не было, — ответил полковник.
— Как же так, господин полковник? — возмутился Райку. — Гитлеровцы — наши враги. Они должны дорого заплатить за все те страдания, которые причинили Румынии. Со вчерашнего вечера мы находимся с ними в состоянии войны. В разных районах Румынии немцы атакуют наши войска, обстреливают и бомбят наши города, взрывают железнодорожное полотно. Почему же мы здесь действуем наперекор законам войны?
— Но здесь немцы держатся очень корректно. В городе не было ни одного инцидента, они не проявляют никакой враждебности…
— У них еще есть время проявить себя, господин полковник. Просто так они не уйдут, еще хлопнут дверью, помяните мое слово… Их необходимо заранее обезвредить: разоружить и взять в плен. Учтите, боевые отряды переходят к активным действиям. Совместным или самостоятельным — это зависит от вас, — твердо заявил Райку.
— Вот что, господин Райку, — подумав, решительно сказал Предойю, — я сейчас осторожно дам понять начальнику городской управы полковнику Жирэску, как обстоят дела на самом деле, и, может быть, вы арестуете Клаузинга прямо на месте, если, конечно, полковник не будет возражать.
Предойю вернулся в кабинет Жирэску, а Райку, Глигор и их товарищи остались ждать в приемной. В здании городской управы было пусто, служащие разъехались кто куда. Через высокие пыльные окна, крест-накрест заклеенные бумагой, проникал свет ласкового августовского утра; изредка доносилось позвякивание сбруи или короткое ржание — неподалеку была стоянка городских извозчиков.
Прошло минут пятнадцать, но двери кабинета оставались закрытыми… Нетерпение рабочих усиливалось. Райку нервно мерил шагами приемную и с растущей тревогой поглядывал на дверь. Было отчего тревожиться. Мало ли румынских офицеров за три с половиной года союза с Германией спелись с немцами? Может, и эти тоже? Не все ведь такие, как младший лейтенант Ганя… И секретарши на месте нет, исчезла куда-то. Как быть? Дождаться секретаршу и попросить напомнить начальству, что в приемной люди ждут? А может, взять да и войти без доклада?
— Чего мы ждем, Райку? — не выдержал наконец Глигор. — Что они там, черт побери, столько времени делают?
— Они нас облапошили, братцы! — высказал предположение Вишан, рабочий из железнодорожных мастерских. — Я предлагаю всем вместе ворваться в кабинет.