— Ты с ума сошел?! — с ударом под ребра обрушивается на меня возле лифта.
— Можешь считать, что я блюду нравственный облик редакции.
Как только двери раскрываются, заталкиваю свою разъяренную Акулу в лифт и знаком даю понять остальным ожидающим, что эта кабинка занята.
— Так ты у нас… блюдун? — Ладони Киры хлопают меня по груди. — Или блядитель?! — Каблучок звонко цокает.
— Мне казалось, ты у нас специалист в языках. Такие статьи пишешь, зачитаться можно.
Рядом никого нет, поэтому смело кладу руки на бедра и ощупываю все округлости. Где-то здесь просто обязаны быть трусы, хотя бы дурацкие бабские ленточки. Ну не могла она явиться на юбилей редакции без ничего. Только не мышка. Однако под пальцами сквозь шелк платья — лишь голая кожа.
Когда начинаю месить упругие ягодицы, Кира вырывается.
— Достаточно! Убедился? Свободен!
— Нет, драгоценная моя, я теперь до самого твоего дома несвободен! Буду переживать, чтобы не застудила что-нибудь, и бдить!
— А не порвешься, за всеми бдить? — Глаза Акулы горят так ярко, что о взгляд можно порезаться.
— Не понял. Что за грязные инсинуации? — Последнее слово дается с трудом.
Язык так и просится к кому-то во влажный горячий рот. Толкнуться поглубже, лизнуть и заставить дрожать.
— И часто ты свои «инсинуации» за один вечер к нескольким женщинам подкатываешь?
— Ты о Вике? — Можно мозг сломать с этими бабскими намеками.
— Да какая разница, о ком я?!
— Так это сейчас была ревность?
Я снова вминаю Киру в стенку лифта и на этот раз провожу личный досмотр сверху.
Мну сквозь ткань округлые полушария. Сжимаю подушечками пальцев отзывчивые вершинки и чуть не вою волком от адской пытки за ширинкой.
— Послушай, мне плевать, кого ты обхаживаешь, — тяжело дыша, возмущается Акула. — Ты мне вообще никто. Работа! И ничего больше у нас с тобой не будет.
— Сколько страсти! — Слегка покручиваю соски. Делаю тонкую настройку до первого стона. — Повтори еще раз. Мне понравилось, особенно про работу.
— Тебе не только к окулисту нужно, а еще и к лору!
Кира принимается без перерывов лупить меня по груди. Распаляет так, что готов заблокировать лифт и начать «работать» прямо здесь! Вкалывать до седьмого пота и последнего презерватива.
— Извращенец! — Она пытается вывернуться. — Маньяк! — Мажет сладким задом по моему напряженному паху. — Потаскун!
Вырвавшись, Кира испуганной зверушкой вжимается в угол кабинки и смотрит уже без вызова, без ярости — с чем-то новым. Таким непривычным, что зависаю.
Будто в первый раз ее вижу. Красивая без всякой пластический хрени. Породистая, как одна из княгинь на семейном портрете в Петергофе. Не мышка и не акула.
— Я не буду с тобой спать, — обхватив себя за плечи, произносит она. Твердо, словно для себя. Внушает! — Ни сегодня, ни завтра. Никогда. И вообще… у меня нет на тебя времени. Впереди командировка за город. Нужно собрать вещи и подготовить вопросы.
— Командировка? — Обескровленный мозг соображает туго. — У тебя же завтра с бухгалтером интервью. В Питере. Я сам договаривался.
— Не знаю, о чем ты договаривался, но он перенес. Сказал, что хочет встретиться на даче, в Шапках.
— Ерунда какая-то.
Бухгалтер не мог перенести встречу. Он больше года не покидал Питер, почти не выходит из дома, и не припоминаю, чтобы у него была дача.
— Ерунда или не ерунда, у меня куча дел.
Лифт распахивается, но, словно не доверяя мне, Кира остается на месте.
— Уговорила на этот раз. — Снимаю с себя пиджак и протягиваю ей.
Она отказывает принимать.
— Я с тобой никуда не поеду.
— Зато я с тобой поеду. — Вытягиваю ее из угла, сам пакую в пиджак и, пока эта дикая кошка не начала новую драку, добавляю: — Отвезу домой. Доставлю в целости и сохранности.
Глава 12
Кира
Меня никогда в жизни не трясло от мужчин. Ни от преподавателей, ни от преступников, у которых брала интервью, ни от лживых чиновников, требовавших опровержения. Я не дернулась, даже увидев мужа в постели с племянницей. Тихо прикрыла дверь и ушла к Ире.
Но от Вольского внутри все дрожит и булькает! Этот мерзавец всего за несколько минут успевает покатать на целой карусели эмоций.
Вначале, когда вижу его флирт с Викой, — вспыхивает раздражение. К чему эти шуры-муры на приличном мероприятии? Не мог дождаться финала или увезти девушку в отель? Потом, когда он переключается на мое платье, — злость.