Йервен. О, я с удовольствием выпью чашку кофе.
Карено. Моя жена права; к сожалению, у нас нет ни-чего, кpoмe кофе.
Бондесен. Но, Боже мой, кофе — это великолепно. Если, только это не доставит вам хлопот.
Элина. Ивар, открой дверь и попроси Ингеборг пригото-вить кофе.
Кapeно. Да. (Уходит в кухню).
Йервен (рассматривает серебряные подсвечники). Какие прекрасные вещи! Ты видела, Натали?
Говинд (подходит). Я все время на них смотрю. Это пода-рок?
Элина (беспокойно смотрит на кухонную дверь). Свадебный по-дарок… Нет, лучше я сама… (Подходит к кухонной двери, приостанавливается, быстро отворяет и смотрит. Уходит.)
Бондесен. Какая муха тебя сегодня укусила, Йервен?
Йервен. Ты должен говорить «доктор Йервен», когда обращаешься ко мне. Господин доктор Йервен.
Элина (входит с Карено). чтО такое! IIропал на целых полчаса.
Карено. Я хотел зажечь, понимаешь? У Ингеборг не было, спичек.
Элина (садится). Да. Эти подсвечники нам подарили папа с мамой. Я их так люблю.
Говинд. Ну, разумеется.
Бондесен. Вы родились в деревне, г-жа Карено?
Элина. Боже мой, неужели это так сразу заметно?!
Бондесен. Ах, ничуть, но…
Элина. Мой муж постоянно называет меня «крестьяночка».
Карено. В самом лучшем смысле, да. В лучшем зна-чении этого слова. (Гладит ее по волосам. Ходит взад и вперед.)
Бондесен. Конечно, я слышал, что вы из деревни.
Элина. Не могу себе представить, чтобы вы что-нибудь обо мне слышали, господин Эндресен.
Бондесен. Бондесен. Да, — я журналист и поэтому, видите ли, мне многое приходится слышать.
Элина. Да, я не сомневаюсь, что вы свое дело знаете.
Бондесен смотрит на нее и улыбается. Элина бросает взгляд на мужа.
Йервен. Послушай, Карено, кончится это когда-нибудь?
Карено (останавливается). Hет. О чем ты говоришь? ЧтС кончится?
Йервен. Вот эта жизнь, разумеется. Иногда ведь туго приходится?
Карено. Да, не всегда идет гладко.
Йервен. Ты хочешь сказать: иногда и недурно. 3начитъ, тебе живется не плохо?
Карено. Достаточно плохо. Но мы надеемся, что это только временно. (К жене.) Не правда ли, Ингеборг?
Элина (привстает). Ингеборг? Hет, действительно, вот уж…
Карено. Глупости! Я хотел сказать, — Элина. (Ходит взад и вперед.)
Элина. Бог тебя знает, чтО ты хотел сказать. (Внезапно придвигается к Бондесену.) Представьте, я слышу, как тикают ваши часы.
Бондесен. Надеюсь, я могу не отодвигаться.
Элина. Конечно, нет. Вы совсем не сидите так уж близко.
Бондесен. По всей вероятности, это вы слышите биение моего сердца. (Элина, взглянув на Карено, приближает свое ухо к Бондесену и слyшaeт; улыбается. Они смеются и разговаривают.)
Йервен (к Карено). А я чувствую себя, видишь ли, как… словом, совсем невесело. Нет. Я хотел посмотреть, чтС будет, если я сам плюну себе в лицо. Это я и сделал.
Говинд (встает и подходить к нему). Что с тобой сегодня, Карстен?
Йервен. чтО? Решительно ничего. Садись на свое место, Натали.
Говинд (улыбается и возвращается на свое место).
Йервен (к Карено). Вообще не зачем думать и писать для людей. К чему? Самое идеальное — это жить в девственном лесу полным идиотом, сидеть там и умереть с голоду, не имея ума настолько, чтобы догадаться встать.
Карено. Ты так говоришь?
Йервен. Представь: время бы шло, земля продолжала бы вертеться — сделайте ваше одолжение, вертитесь сколько вам угодно, хе-хе-хе, — а я не посвятил бы ее дурацкому дви-жению ни одной мысли. ЧтС мысли! Ни одного намека на мысль, слышишь? Мой мозг засох бы, как слепорожденный.
Карено. Н-да.
Йервен. Не надо родиться человеком, а надо быть вещью, предметом. Если бы меня остановили на улице и спросили про дорогу, я бы хотел иметь возможность ответить: «Не знаю. Спросите у другого фонаря».
Говинд. Карстен, ты слишком переутомился.
Йервен. (продолжает). Во всяком случае, я хочу вообще отказаться от философии. И ты сделай то же, искренно тебе советую, хе! Жить в этой проклятой стране Иафета, да еще думать за других! Скажи, на кой чорт людям нужны мысли? Разве без них они не могут разводить картофель и пачкать бумагу? Безнадежно ждать чего-либо от людей. Посмотри вокpyг себя. 3десь два миллиона людей и все называются Оле.