— А осталась ли у его высочества воеводы Думитрашку хоть капля здравого смысла?
— Его-то милость учился грамоте у славных наставников.
— Турок-то не учениями бьется, а оружием. Поднимается со всею силой визирь — сотрет, одним пальцем сотрет Кантемира с лица земли.
— Его высочество призвал в помощь русских. Со своим начальником, с бригадиром Кропотом, они перешли уже границу. А вскорости к нам ждут самого царя Петра...
— Ну, это уже другое дело! — кивнул Ион Котоман.
А Григорий добавил:
— Мы с братом Петрей посоветовались и решили — просить у твоей милости благословения записаться в войско.
Тем временем перебрались через высохший ручей. Объехали почти безводный пруд, в котором ловили сетью рыбу несколько мальчишек. И вдруг почудилось, будто в ушах защекотало звуками рога. Остановившись, все напрягли слух. Звуки шли от лесочка, притулившегося под плешивым холмом. Кто-то подавал им знак. Верно что-то стряслось там с Петрей, и он просил помощи.
ГЛАВА 3,
в которой устроен большой костер для наказания виновных, хотя и это не помогло делу.
По редколесью ехали еще с полчаса. Странная тропа заставляла отряд петлять, как в погоне за лисицей, — то вверх, то вниз, то через яму, то вокруг кочки. В конце концов выехали на пригорок, откуда открывалась красивая местность. Позади оставались пространства с чахлыми, редкими деревьями. По склону ниже раскинулись худосочные пастбища с немногими — там и сям — кустами, — редкими пятнами тени. Под пятой долины между глинистыми осыпями извивалась заброшенная дорога. За осыпями простиралась равнина, уходившая до самых глубин Буджака. Вдалеке над степью трепетала стая птиц.
Ион Котоман придержал своего пегого и окинул взором простор. Откуда же доносились звуки рога?
— Вот они! — вскинулся вдруг Григоре. И, сказав, сорвался тут же с места. Ион Котоман, весь отряд мгновенно поспешили за ним, стараясь разобраться, что стряслось с теми, кто укрывался среди осыпей и подавал им знаки, означавшие, что головы теперь лучше поберечь.
Сразу же за спуском перед ними возник опасный овраг. Не разворотивший землю, как все овраги, в одном только направлении. Вначале рыло чудища копало вправо, затем, — влево... Потом — вернулось к тому углублению, в котором зародилось. Образовало нечто вроде острова, который и окружило, и продолжило свой труд — уничтожение поля, — извергая из своего чрева бесчисленные отростки. На том островке, неведомо когда и ради какой потребности, человеческою рукой была воздвигнута небольшая постройка, подобная крепостной башенке. На высоте двух локтей над фундаментом поднималась закругленная стенка из камней, скрепленных раствором. Из стены вырастали толстые каменные столбы. Между столбами были укреплены дубовые бревна. Строение имело узкую дверь и бойницы для обороны; и это подало Иону Котоману мысль, что его соорудили неведомые пастухи — чтобы укрываться в нем от врагов.
Из-под обрыва Петря крикнул:
— Прыгайте, батюшка, сюда!
— На кой ляд вы попрятались, бре, как крысы в норы? — выпятил грудь старый боярин.
Вместо ответа из строения со свистом вылетела стрела, — прямо в глаз Михаила Доминте. Услышав вопль, изданный Доминте, люди Котомана мгновенно вывалились из седел и скатились в овраг. Боярин, однако, сошел с коня степенно, не выказывая ни тени страха. И грозно взглянул на сынов и на слуг, старавшихся унять крики своего товарища. Но, в то время как он выпячивал грудь, словно был выкован из стали и ни стрела, ни пуля не могли бы его сразить, Григоре ухватил отца и увлек с собой вниз, в обрыв.
— Это что такое, детки? Посмели спихнуть отца как мешок? Целуйте руку!
Но Петря ответствовал с усмешкой:
— На войне, батюшка, домашние привычки надо отставить...
Дух изумления снова горячо ударил в глаза боярина. Петря тоже не был уже для него прежним дитятей! Господи-боже, когда столько силы успело вселиться в размах его плеч? И как он того до сих пор не замечал?
Подождав, пока отец успокоится, Петря приступил к объяснениям.
— Перед болотом в конце ивняка Али-ага и его османы ненадолго растерялись, не находя прохода, и мы их там чуть не накрыли. Побежали дальше по редколесью, лишь бы оторваться от нас. Мы не стали их преследовать; обошли по кустарникам и вышли им навстречу. Стали стрелять из ружей, так что они поджали хвосты. Сошли с коней и заперлись вот в этой развалюхе. У Али-аги осталось пятеро янычар. Отличных стрелков, как на подбор. Четырех парней у меня уже убили.
— Прошу твоей милости прощения, боярин Ион, — донесся тут из бойницы в крепостце приятный голос. — Твою милость мы не стрелять. Мы согласны — твоя милость выходить из оврага.