Я суюсь в окошко, изгибая свои конечности так, чтобы протиснуться через узкое пространство. Это не составляет особого труда, так как я предельно гибкая, и этого у меня не отнимешь.
Оказавшись внутри, я понимаю, что подол юбки все-таки угодил в лужу, и теперь от меня воняет, как от ночного горшка, который не меняли несколько дней. Подавляя рвотный рефлекс, я выжимаю его и остаюсь с тем, что мои руки теперь источают тот же тошнотворный запах. Ох*енное начало.
Данное помещение использовалось как кладовка, и здесь было достаточно темно, чтобы стать проблемой, если бы я не могла ориентироваться здесь наощупь. Делаю несколько шагов вправо, минуя пианино и избегая массивной люстры, которая предательски позвякивает. Еще небольшой шажок влево, поворот направо, и я проскальзываю в пространство между двумя книжными шкафами, которые расположены довольно тесно друг с другом. Затем я преодолеваю большой сундук с одеялами, стараясь не задеть пару стульев, и замираю, так как в коридоре за дверью раздаются чьи-то гребаные шаги…
Все идет не так. Чертовски не так.
Возможно, кто-то услышал, как я сдвигаю решетку на окне. Дерьмо. Быть пойманной ― вообще не входило в мои планы. Мало того, что Сол, как пить дать, будет захлебываться собственным тщеславием, от того, что предсказал исход моей затеи, и мне придется это принять, так вдобавок я снова окажусь ввергнутой в поток бесконечной ебли.
Бесшумно, словно таракан, я снова перелезаю через ящик с одеялами, протискиваюсь между двумя книжными шкафами и прячусь под низким кофейным столиком, покрытым сантиметровым слоем пыли. Мой нос мгновенно начинает чесаться. Да уж, охрененно неудачный момент для проявления аллергии.
Дверь в кладовку распахивается, и до меня доносится знакомый запах сигар и бренди.
Твою ж мать. Еб*нный сукин сун.
Кроу насвистывает до отвращения привычный мотивчик, тот самый, который я слышала от него много раз. В основном после того, как он заканчивал трахать меня и вытирал свое семя с моих бедер и задницы, а также со своего вялого члена.
В помещении становится светлее, и я понимаю, что у него при себе фонарь, которым он освещает себе путь сквозь весь этот хлам. Он шныряет тут и там, словно ищет что-то, а потом застывает на месте… прислушиваясь.
Зуд в моем носу нарастает, и желание чихнуть становится непреодолимым, словно накрывающий оргазм, угрожая забрызгать соплями всю мою руку. От попыток сдержать порыв на моих глазах выступают слезы.
Кроу делает шаг в мою сторону, а затем еще один. Он настолько близко, что я могу слышать его тяжелое дыхание.
Я замираю.
Этот мерзавец наверняка учуял мое присутствие. Точно так же, как я только что узнала его запах.
С силой зажмуриваюсь. Дерьмо. Мне снова суждено оказаться в абсолютной заднице. И, скорее всего, сдохнуть.
Он втягивает в себя воздух, принюхиваясь.
― Как же воняет мочой, ― отмечает Кроу, продолжая рыскать по кладовке.
И, несмотря на то, что вонь исходящая от меня, только что спасла мою шкуру от возвращения к дерьмовому существованию, я сгораю от стыда, так как ублюдок прав… От меня реально несет, как от общественного сортира.
С моих губ срывается несмелый вздох облегчения, так как только что я избежала столба для битья, что ранее мне не особо удавалось. Но мне нельзя расслабляться, так как кровь, хлынувшая к моему лицу, вновь вызывает непреодолимую потребность чихнуть. И я хочу удовлетворить ее. Чертовски хочу. Я желаю этого настолько сильно, что уже готова позволить этому дерьму случиться.
Интересно, сумею ли я прошмыгнуть в узкий спасительный лаз в окне, прежде чем этот козел поймает меня? Сомнительно. Скорее, он схватит меня за лодыжки, и я вернусь к своему изначально днищенскому существованию.
Еб*ный в рот.
Слезы текут по моему лицу от усилий сдержать этот проклятый позыв. И я не плачу, мое тело просто бесцельно растрачивает воду.
― Вот ты где, ― бормочет Кроу, прежде чем протащить что-то по полу.
Он обдувает это черт знает что, отчего в воздух поднимаются клубы пыли.
Бл*ть.
Я задерживаю дыхание, зажимаю нос и зажмуриваюсь, потому что это все, что я могу сделать, чтобы сдержать этот, несомненно, сокрушительный чих.
Кроу идет к выходу и перетаскивает через порог то, что отдаленно смахивает на гребаный труп, прежде чем позволить двери захлопнуться за собой.
Мне нельзя даже выдохнуть. Еще рано. До тех пор, пока не слышу, как он волочит то, что ему так понадобилось, вверх по лестнице на другой этаж, я креплюсь, едва не теряя сознание.