На следующее утро я заметил, что при моем появлении в троллейбусе Кролик быстро отвернулся.
Поравнявшись с ним, я сказал:
— Доброе утро! Какой нынче дивный выпал снег. Мы вчера с вами не договорили. Есть в душе у человека такие таинственные струны…
Кролик всплеснул руками.
— Можешь ты рот закрыть?
— Разумеется. Закрытый рот — это его, так сказать, естественное состояние…
Кролик потыкал себя в лоб пальцем.
— Сходи-ка ты, друг, в поликлинику.
— Меня трогает ваша забота,— сказал я,— но в этом нет нужды. Нога меня больше не беспокоит.
— А голова?—спросил Кролик, и лицо его вновь обрело страдальческое выражение.
— Не тревожьтесь, голова у меня болит крайне редко. Давайте вернёмся к тому, о чём мы говорили…
— Ну, что ты ко мне прилип? — плачущим голосом пропел Кролик.— Долго ты меня будешь мучить?..
Я пожал плечами.
— Если я вас правильно понял, сознание своей неправоты причиняет вам мучения. В какой-то мере это меня радует. Через страдания — к постижению истины. Всё закономерно, не правда ли?..
Кролик не ответил. Он молча закрыл лицо руками.
На другое утро, такое же чистое и снежное, войдя в троллейбус, я поискал глазами Кролика и вскоре его обнаружил. Он сидел с поднятым воротником и в шапке, надвинутой на глаза. Мальчишка — его сосед — уступил мне место.
— Спасибо,— сказал я и уселся рядом с Кроликом. Некоторое время мы ехали молча.
— Я не сразу узнал вас,— сказал я.— Доброе утро!..
— Привет! — ответил Кролик и, сдвинув брови домиком, сказал: — Извините, что так получилось… Извините…
— Что вы имеете в виду?
— Я вам случайно на ногу наступил, но я не хотел. Утро, сами знаете, толкотня, другой раз даже не видишь, куда ногу ставишь. Так что прошу меня, конечно, извинить. Даю слово — это больше не повторится. Слово даю. И всё. И конец!..
Кролик встал.
— Вам ещё рано,— сказал я.
— Я по другой причине встал,—пояснил Кролик,— видите, женщина? Она стоит, а я сижу, значит, я должен уступить ей место. Гражданка! Прошу вас, садитесь, пожалуйста. Будьте как дома! Спасибо за внимание!..
Он приподнял свою мохнатую шапку и решительно двинулся к выходу.
Я заметил, что он опять не доехал до места, а вышел на остановку раньше.
Дуня
Клевцов с надеждой смотрел на мотор: вдруг заработает сам, без его помощи. Хорошо, что мотор отказал именно здесь, на лоне природы. Можно разобраться, что к чему, и ехать дальше, а пока есть возможность насладиться пением птиц и подышать свежим воздухом.
Что же, однако, случилось? Машина вроде бы в полной исправности, а ехать не хочет. Интересно, почему?… А потому что, оказывается, в баке ни капли горючего. Докатался. Придётся сидеть и ждать. Раньше или позже, но найдётся же шофёр, готовый поделиться бензинчиком.
Клевцов проводил взглядом пролетевший с рёвом самосвал, достал из кармана сигарету, закурил и увидел девочку.
Она медленно шла вдоль деревьев, держа на руках запеленатую куклу, и что-то говорила, говорила… Рядом никого не было видно, и Клевцов понял, что слова её обращены к кукле.
Но вот девочка заметила стоящую на обочине машину и незнакомого человека.
— Здравствуйте.
— Привет,— кивнул Клевцов.
— У вас машина сломалась, да?
— Горючее кончилось. Нет бензина.
Прижав к груди куклу, девочка вздохнула, и Клевцов расценил её тяжкий вздох как выражение сочувствия.
— Как твою куклу зовут, если не секрет?
— Она не кукла, она моя дочка. Её зовут Лючия…
— Очень приятно,— улыбнулся Клевцов.— А тебя как зовут?
— Дуня. А вас?
— Анатолий Андреевич.
— Очень приятно,— сказала Дуня и села на пенёк.— Знаете, её почему зовут Лючия? Потому что она не русская. Дедушка её привёз из Италии…
— Ах, вот как. Значит, у неё не только мама, у неё и дедушка есть?
— Это мой дедушка,— пояснила Дуня, когда Клевцов присел на соседний пенёк.— Дедушка ездил в Италию, он ветеран войны…
— Вот теперь мне всё понятно. Как твоя дочка себя ведёт?
— Лючия не хотела сейчас уходить из дому. Мы тут живём очень близко… А мама говорит: «Пойди, Дуня, погуляй с дочкой». А я говорю: «Мы тоже посмотрим». А мама говорит: «Не нужно вам это. Отправляйтесь».
— Погода хорошая, почему не погулять,— сказал Клевцов.
— А я хотела остаться, и Лючия тоже хотела… Когда приехал дяденька в белом плаще, мама говорит: «Вот опять он явился. Я чувствую, что сейчас будет жуткая сцена».