Зато на Женьку он время, безусловно, нашел. Алексей саданул кулаком по стене, сбив костяшки. Внутри клокотала дикая злость, требовавшая выхода, но он заставил себя успокоиться. Сел на стул и положил голову на руки.
-Тебе кофе сделать? – Молчанов фактически кричал.
-Ты чего орешь?
-Да ты уже минут пять сидишь, уставившись в одну точку, и молчишь. Я про кофе уже третий раз спросил.
-Да нет, я домой поеду.
- Меня пригласишь?
-Ты чего баба, чтобы тебя приглашать, Молчан? И сотри это чертово выражение заботы с лица, я еще не при смерти.
Алексей поискал глазами ключи от машины.
- Ты мои ключи не видел?
-У тебя точно склероз, Бекет, давно мне Женька говорила…, - и осекся, не закончив фразу.
Повисла неловкая пауза.
-Кстати, о Женьке. Ты к ней не ездил, не звонил?
-А зачем, Молчан? – Алексей резко встал и засобирался, - что у меня с ней общего теперь?
-Вообще-то она все еще твоя жена.
-Ненадолго, я уже разговаривал с адвокатом. Все должно будет решиться в течение двух месяцев, - Бекетов зло посмотрел на друга, готового что-то возразить. - Не лезь, Саш, это не твое дело – отчеканил он последние слова, взял пиджак, в котором звякнули ключи, и бросил уже с порога:
- Остаешься?
- Вряд ли, хотя компания из тебя сегодня плохая.
Бекетов усмехнулся:
- Мог бы привыкнуть за двадцать лет-то.
- Я же уточнил «сегодня», Бекет. Едь, давай домой, отсыпайся.
Уже подходя к стеклянным дверям, Алексей почувствовал, что пахнет дождем. Запах свежести и мокрого асфальта смешивался со сладким ароматом едва распустившихся почек, напоминая о том, что скоро лето. Зонта не было, и с минуту он решался выйти на улицу. Молчанов тоже посматривал на разыгравшуюся непогоду с сомнением, но до машин все равно нужно было как-то добраться. Глубоко вздохнув, Алексей шагнул в темноту. Он осмотрелся, определяя наиболее близкий путь до парковки, и замер – на противоположной стороне дороги, в полосе света, стояла хрупкая молодая женщина в светлом плаще, который насквозь промок, облепив ее дрожащее от холода тело. Он узнал бы этот силуэт из сотен других, потому что так и не смог вычеркнуть ее из своей памяти, как ни старался. И сейчас в голове мелькнула только одна мысль: «Какого черта она стоит под проливным дождем?». Он решительно двинулся к ней, намереваясь затащить в машину и все выяснить, ни на секунду не усомнившись в своем праве на это.
Глава 8.
-Ты какого черта под дождем стоишь? – Алексей нависал надо мной, едва не уперев руки в бока.
Бесполезно пытаться сбежать, или что-то говорить. Я ощущала себя пойманным за неподобающим занятием ребенком, которого собирается отругать рассердившийся взрослый. Господи, что я здесь делаю? Почему оказалась на этом перекрестке, следуя слепому порыву? Подняла на Алексея глаза и замерла, пораженная привычной синеватой глубиной, которая затягивала, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Он хмурился, и знакомая складка залегла между бровей. В какой-то момент мне захотелось прикоснуться к ней рукой, чтобы разгладить, а потом рассмеяться над его гневным видом, представить все как шутку, случайность, ни к чему не обязывающую встречу, или быстро уйти, не произнеся ни слова. Мысли прыгали в голове, подкидывая самые необычные решения, сердце отбивало стакатто. Сделала шаг назад, в надежде укрыться в спасительной черноте ночи, но Алексей отрезал мне все пути к отступлению. Я дернулась, когда он сгреб меня в охапку и потащил куда-то, даже пыталась протестовать поначалу, выкручиваясь у него в руках. Лешка чертыхнулся и велел прекратить брыкаться. Не могу сказать, что на меня подействовали его слова, но вот гипнотический голос, обладающий надо мной небывалой в тот момент властью, заставил замереть. Уловив знакомый терпкий аромат одеколона, я окончательно сдалась, и уткнулась Лешке в плечо, поняв, что лечу с головой в пропасть и не могу остановиться. Мир кружился причудливыми разноцветными спиралями, в ушах громыхала кровь, а я вцепилась в отвороты пиджака, боясь уплыть и раствориться в обступавшей меня темноте. Только ощутив под ногами твердую поверхность, я поняла, что Алексей поставил меня на землю, продолжая аккуратно поддерживать под локоть. Мы стояли рядом с серебристым Опелем, залитым блестящими потоками воды. Красивый, с идеальными линиями, он приковывал к себе внимание не меньше, чем его владелец. Да и в чем-то они были схожи, за элегантной внешностью скрывались сдержанная сила и отнюдь не покладистый характер. Машина громко пиликнула, мигнув фарами.
-Садись,- тон, которым это было произнесено, не предполагал отказа.
Бекетов открыл передо мной дверцу и едва ли не силой запихнул внутрь. Я уже не сопротивлялась и не протестовала, позволив ему принять решение за меня. Накатила усталость. Я вдруг ощутила, что насквозь промокла, и меня начало знобить. Алексей устроился на водительском сиденье, включил печку. Мерно заработали дворники, сгоняя набегавшую на лобовое стекло воду. В машине стало тепло, но дрожь не проходила. Я сжалась, обхватив себя руками, и тут же Лешка потянулся ко мне. Попыталась отстраниться, но он так выразительно посмотрел, что спорить с его дальнейшими действиями я не решилась. А он аккуратно разжал мои пальцы и потянул за рукав, стягивая отяжелевший плащ. Прикосновение было мимолетным, но заставило вздрогнуть. Я опустила глаза, стараясь не смотреть в его сторону, боясь, что он может ощутить мое волнение. Хотя, что там было ощущать, если меня с головой выдавало сбивчивое неровное дыхание, с которым я не могла справиться. Алексей тем временем избавил меня от облепившей мокрой ткани и бросил плащ на заднее сиденье.
-Ты ненормальная, Жень, - он, нахмурившись, смотрел на меня, - какой была сумасшедшей, такой и осталась.
А я не знала, куда деться от его изучающего взгляда. Вжалась в сиденье, внезапно осознав всю абсурдность и кошмар ситуации. Если бы я могла стать незаметной, спрятаться, убежать. Выдержать пристальное внимание, за которым крылись невысказанные вопросы, было слишком тяжело. Я спешно отвернулась, всматриваясь в мутную черноту за окном. Тишина окутала нас словно непроницаемый полог, и только тяжелые капли с грохотом падали на стекло, отгораживая нас от остального мира. Наедине друг с другом, не зная, что сказать, когда молчание становится невыносимым, но единственно возможным способом находиться рядом. Я вцепилась в сумку, словно видела в ней спасение. Так утопающий держится за круг, надеясь, что он поможет ему выплыть. Хотя выплыть я и не надеялась, все больше увязая в собственных страхах и мучительно ожидая развязки. Взгляд прожигал затылок, став почти осязаемым, как и напряжение, повисшее между нами.
- Леш, не смотри на меня так, пожалуйста, - хрипловатый шепот сорвался с онемевших губ.
Я повернулась, в надежде, что пытка прекратится. Но вместо этого, она стала совсем нестерпимой, когда Алексей протянул руку и откинул с моего лба волосы, бережно проведя пальцами, стирая набежавшие капельки. По телу пробежал разряд тока, острый и болезненный. Я потянулась вслед за мимолетной лаской, забыв обо всем, но Лешка резко отстранился и, наклонившись, открыл бардачок.