– А? Что? А, это ты. Прости, заработалась, – Арина выпрямилась и откинула волосы со лба. – Пришли новые данные со спутников, нужно поправить мою климатическую модель.
– Опять? – удивился Хидео. – Ты же её месяц назад закончила?
– Да, – Арина грустно вздохнула. – Но на Оранжевой очень низкая влажность воздуха и нетипичное распределение зон атмосферного давления, из-за этого я не могу пока обеспечить высокую достоверность прогнозов погоды.
– Да ты и так не сильно ошибаешься! – горячо заверил девушку Хидео.
– Может быть, – Арина снова вздохнула. – Но хотелось бы выйти на 90-процентную достоверность для 10-дневных прогнозов…
– Эх, – с некоторой завистью сказал Хидео, – жаль, что я во всём этом ничего не понимаю…
– Но это всё не так сложно, как кажется. И ты вполне можешь всему научиться, если захочешь. В моём университете отличные преподаватели, подготовишься немного и сможешь туда поступить.
Хидео улыбнулся.
– Э, нет, ну сама посуди, какой из меня учёный? Чтобы разбираться в этих ваших циклонах и аномалиях, нужна голова, а не как у меня, две извилины, и те от шлема.
Молча посмеивающийся над их диалогом Красин, сидевший напротив, посерьезнел.
– Простите, что вмешиваюсь, но вы, Хидео, очень сильно ошибаетесь. В науке гениальность не относится ни к необходимым, ни к достаточным качествам. Гении, конечно, в науку приходят и двигают её рывками вперёд, но её также двигают простые упорные в движении к цели «середнячки». И чей вклад больше – можно ещё поспорить. Вот упорство – то да, пусть недостаточное, но однозначно необходимое.
– Серьёзно? – удивился Хидео.
– Абсолютно, – взгляд географа стал отсутствующим. – Когда при мне начинают превозносить гениальность как главную черту учёного, я всегда вспоминаю одного из самых талантливых геологов моего поколения. Пару лет про него все только и говорили, прочили блестящее будущее и ждали выдающихся открытий. Открытия были, конечно, но довести их до логического завершения, до практики, производства, наконец, он не смог. Потому что после вспышки озарения начинается планомерная работа, и её гениальностью не заменишь. Сегодня его имя упоминается в лучшем случае в списке «внёсших вклад» в обзорной главе учебника, которую всё равно никто не читает.
– Вы про Мура? – тихо спросила Арина.
– Да. Но это печальная история, – Красин встал и, кивком попрощавшись с присутствующими, вышел из столовой.
Хидео и Арина молча переглянулись.
– Не переживай, у тебя получится отличная погодная модель, – сказал Хидео минуту спустя. – А сейчас давай лучше позавтракаем, запас сил нам сегодня не помешает, тебе – чтобы думать, мне – чтобы рулить.
Сегодня ему предстояло навестить Шафрана. Первая партия свою территорию отработала, и материальные результаты их работы требовалось отвезти на главную базу. Сами же геологи должны были, не заезжая «домой», загрузиться в самолёт к Роману и отправиться вместе с ним за новыми приключениями. С точки зрения Хидео, хотя бы один выходной после сдачи участка просто напрашивался, но Инка торопил подчинённых, не потакая настроениям «впереди ещё много времени, успеем».
Но если временем геологов старались распоряжаться рационально, то его, Хидео, время, мало кого беспокоило. Иначе не посылали бы его «по земле» на базу, до которой больше двенадцати часов пути в одну сторону! Нет, чтобы сам Инка слетал туда на начальственной «Стрекозе», или, что ещё лучше, одолжил бы самолёт ему. Но нет, не положено по служебному положению одному и не положено по служебному же положению другому. Надо было всё-таки купить себе вместе с предпоследним комплектом документов «корочку» пилота, как советовал ушлый продавец! Тогда, правда, он ещё не решил, что вернёт себе родное имя, а значит, от «чужого» документа никакого проку ему сегодня бы не было бы…
– Так, стоп, – велел сам себе Хидео. – Вот только приступов тонкой душевной организации мне сейчас и не хватает. С именем определюсь позже, а сейчас надо не забыть взять с собой обед. В конце концов, провести пару дней вдали от базы тоже неплохо, особенно пока здесь работает великий Маккензи.
После полёта над зловещей страной вулканов и землетрясений, однообразные рыжие пейзажи равнин вокруг главной базы казались почти родными. Чтобы усилить нахлынувшее ощущение, а заодно и скрасить дорогу, Хидео включил мельхиорскую музыку. Устаревшая по меркам других планет, она хорошо подходила к сменяющим друг друга за окнами холмам и долинам. Но спустя всего пару песен он пожалел, что поддался порыву: знакомые мелодии пробудили обычно глубоко запрятанную тоску по дому. Тоску неутолимую, потому что Хидео прекрасно понимал, что, вопреки принятому решению, у него не хватит духа вернуться на Мельхиору.