Так уж повелось, что человек вынужден хлеб свой в поте лица добывать, но сегодня этого пота было непривычно много даже для Олега, привыкшего к тяжёлой и монотонной работе в душном цеху. Даже за две смены возле станка, среди шуршания огромных приводных ремней, намотанных на валы главной паровой машины, он не выматывался так, как сегодня. Однако, голод, как известно, не тётка - пирогами не угостит. Заработанных денег едва хватало, чтобы заплатить за комнату, и обеспечить жене и дочери довольно скудное пропитание.
Вот и решил Олег посадить тайком картошку. В заводской библиотеке вычитал, что особого ухода этот "корнеплод" - да, понравилось ему это словечко из книжки - не требует, а урожай даёт неплохой. Полянку в лесу Олег присмотрел ещё осенью, когда за грибами ходил. Лужайка хорошая и светлая была плотно укрыта зарослями колючего кустарника и переплетением корявых валежин. И это давало Олегу некоторую уверенность, что случайный человек вряд ли наткнётся на его делянку.
Жители городов и сёл старались далеко в лес не заходить, и причин тому было немало. Однако, Олег был в таком положении, что нужды и голода боялся больше, чем волков и медведей. Его не пугал даже таинственный лесной народ, о котором ходило столько кошмарных легенд. А ведь страшными сказками о жителях сумрачной чащи матери издавна пугали непослушных детей. Да и взрослые нет-нет, а вздрагивали, слушая истории о похищении детей и молодых девушек, в неурочный час оказавшихся в лесу, или возле самой его кромки.
Олег в сказки не верил, и над глупыми байками лишь посмеивался. Его сейчас занимало лишь одно - вскопать небольшой участок, и вырастить на нём знатный урожай картошки. Во всяком случае, он на это очень рассчитывал.
Однако, чёрт возьми, до чего же это оказалось непросто! Подсохшая после снега трава спуталась в тугие бледно-жёлтые колтуны, и напоминала немытую, не ведавшую расчёски, голову его соседа-пьяницы. И ноги, и лопата путались в сухих стеблях, превращая несложную работу в невыносимое мучение. А многолетний дёрн, сотканный из тугих корешков, как бронёй сковал землю. Олегу приходилось с размаху всаживать стальной штык лопаты в грунт, но не всегда удавалось с первого удара разорвать цепкие щупальца корней.
Олег сбросил взмокшую от пота куртку, и посмотрел на свои ладони, обещавшие в скором времени приютить целую семью кровавых мозолей. Ломило поясницу, кололо в боку, а сердце готово было выскочить из груди, но хуже всего было разочарование - ведь, за три часа тяжелейшей работы, Олег вскопал лишь узенькую полоску земли. Такую узкую, что отойди он на два шага в сторону - не смог бы увидеть её среди блёклых пучков прошлогодней травы.
Олег смахнул с бровей крупные капли жгучего пота, и решил объявить самому себе небольшой перекур. Он размял кончиками пальцев туго набитую папироску, и ловким щелчком подбросив её, поймал губами. Пожалев, что никто не увидел такой удачный трюк, Олег чиркнул спичкой. Когда он, щуря глаза от едкого дымка, глянул на травяные космы сквозь маленький треугольник пламени, его аж тряхнуло - настолько замечательная идея внезапно родилась в голове. А что, если поручить расчистку участка огню? Мальчишкой Олег не раз с друзьями подпаливал сухую траву на пустыре за паровозным депо. Взрослые пугали их пожарами, но всегда удавалось затоптать огонь, если он начинал набирать ненужную силу.
Ну, что ж - по-другому ему эту делянку не вскопать. Олег свернул в жгут пучок сухой травы, и подпалил его спичкой. Неуверенный огонёк мелко задрожал среди серых соломин, будто яркий мотылёк, запутавшийся в паучьих тенетах. Однако, пару секунд спустя, ком огня раздулся подобно нарыву, и, мгновенно лопнув, растёкся по сухому бурьяну. С тихим треском пламя уничтожало мёртвые стебли, оставляя круг из чёрной, обугленной земли, припорошенной благородной сединой пепла.
Олег перешагнул через невысокий гребень огня и ступил в центр выжженного пятна, чтобы контролировать силу пламени, и, при случае, затоптать его сапогами. Кольцо стремительно расширялось, но причин для беспокойства Олег пока не видел - он знал, что успеет справиться с таким огнём. Внезапно, лёгкий ветерок утопил Олега в клубах едкого дыма, вынудив его зажмуриться и закрыть нос рукавом. А когда он снова смог видеть сквозь хлынувшие из глаз слёзы, то понял, что пламя стало слишком высоким и мощным, и пора с этим что-то делать.
Олег бросился топтать огонь сапогами, но сухая трава, стоило сбить с неё пламя, вспыхивала вновь, и едва ли не ярче прежнего. На мгновение Олегу показалось, что его топтание лишь помогает огню разгораться сильнее. Внезапно, он ощутил сквозь грубую ткань брюк небывалый жар, и в ужасе отскочил в сторону, хлопая себя по бёдрам. Ему казалось, что он горит, но это была всего лишь волна раскалённого воздуха. Однако, Олег понял, что так просто с огнём справиться не удастся, и ему стало страшно.
Схватив лопату, он попытался забросать пламя землёй, и ему это почти удалось, но кольцо огня стало слишком большим, а дёрн был слишком плотным, чтобы сделать возможной победу над всепожирающим пламенем. Языки огня колыхались в безумной пляске, расщепляя прошлогоднюю траву в прах. Клубы удушливого смрада вперемешку с волнами нестерпимого жара заставляли Олега метаться по выжженной земле, как обезумевшего зайца. Он пригибался к земле, чтобы не обжечь лицо потоками раскалённого воздуха, но чёрная пыль из-под ног тут же забивалась в нос, глаза и глотку, вызывая мучительные спазмы удушливой рвоты.
Иногда Олег, охваченный неистовой паникой, понимал, что в любое мгновение может превратиться в груду обугленных костей, если ещё и кости останутся. Огонь полыхал уже сплошным кольцом, стеной, нет, высоченным частоколом, и уверенно подбирался к кромке леса. Олег почти ничего не видел - мешали слёзы, ручьём текущие из опалённых жаром глаз. Он мог различить лишь огромное оранжево-жёлтое пятно, обрамлённое в рамку из дочерна выжженной земли, и не менее чёрного дыма.