Я не могу упоминать обо всех случаях поддержки идей гуманистов и просветителей русскими мыслителями. Скажу лишь о наиболее ярком примере этой преемственности – о трудах В. Ф. Малиновского, которые во многом предвосхитили и определили идеи и политическую практику российского императора Александра I (1801–1825 гг.), который впервые в мире попытался претворить утопические проекты «о вечном мире» в реальную политическую жизнь европейских государств и стал инициатором создания в 1815 г. Священного союза.
В 1791 г. В. Ф. Малиновский, видный российский государственный и военный деятель, выдающийся просветитель, человек, близкий к Александру I, выпустил книгу «Рассуждение о мире и войне». Там он сформулировал свою основополагающую идею о том, что принцип мира должен быть определяющим в межгосударственных отношениях, а война должна быть вне закона. Создание европейского союза государств он связывал, как и западные просветители, с демократическими преобразованиями в государствах Европы. Международные отношения, утверждал он, должны быть «наукой прав и законов между целыми народами, как и юриспруденция между частными лицами»[65].
С таким богатым гуманистическим багажом, который представлял собой достижение человеческой мысли о войне и мире, подошел Александр I к выработке своей концепции мирных, правовых отношений между европейскими странами. Сам Александр к моменту своего восшествия на престол в 1801 г. был вполне готов к своей необычной миссии. Воспитанник гуманиста, просветителя, республиканца Лагарпа, человек, блестяще образованный по всем европейским канонам, глубоко верующий христианин, для которого этический идеал христианства не был пустым звуком, он обогащал этот идеал все новыми раздумьями по мере того, как мужал, проходил через горнило тяжелых жизненных испытаний.
Казалось, что мысли Александра I воплотили в своей концепции мира и войны и прагматизм римлян, и нравственные нормы христианских вероучителей, и основанные на современной для XVIII в. научной и гуманистической мысли идеи просветителей. В этом была сила его идей, но в этом была и их слабость, поскольку имперский правовой прагматизм Рима, христианская этика и страстный демократический и гуманистический порыв слабо сопрягались друг с другом в европейской геополитике.
Это проявилось уже в первом опыте реализации концепции Александра I на практике. В 1804 г. в Лондон с секретной миссией отправился посланник и друг императора Н. Н. Новосильцев. В своем портфеле он вез инструкцию для переговоров с английским кабинетом, полную новых внешнеполитических идей молодого монарха. То было время, когда старая Европа встала на дыбы в борьбе против Наполеона Бонапарта, свергавшего троны и кроившего карту Европы. Англия – традиционный противник Франции на европейском континенте – активно поддерживала складывающиеся одну за другой военные коалиции против Бонапарта и была их душой и лидером. Но Новосильцев предлагал не только очередной военный блок. В Лондоне от русского посланца услышали нечто невообразимое. Опираясь на идеи Сен-Пьера – Руссо – Малиновского, Александр I предлагал англичанам после сокрушения «тирана» договор об общеевропейском «вечном мире», о дальнейших договорных правовых отношениях между государствами, обеспечении национальных интересов и воли народов. Главное в предложении Александра I – противопоставить агрессии и вседозволенности Наполеона единство европейских народов, основанное на лозунгах Французской революции доякобинской поры, в частности свободы и благоденствия народов.
В Лондоне Новосильцев предложил созвать общеевропейский конгресс, который бы гарантировал сохранение мира в Европе перед опасностью новой агрессии. В основу этой политики должны были лечь договорные правовые отношения. И хотя проект был ограничен антибонапартистскими устремлениями[66], впервые утопические идеи всеобщего мира и договорного регулирования отношений между государствами, соединенные с идеями социальной справедливости, легли в основу проекта государственного документа.
По существу, это был новый важный гуманистический рубеж в подходе к проблемам войны и мира, который человечество не исчерпало и по сей день. В Лондоне посланца императора встретили вежливо, его предложение выслушали, улыбнулись. Для английских политических прагматиков это был еще один утопический проект. Они жили реалиями, где все решала сила, искусство дипломатии, военные блоки.
66
См.: