Алиева шумно выдыхает. Её глаза скользят по моему лицу, и я догадываюсь, что они в данную минуту выискивают там ответ, но место для откровенного разговора выбрано неправильное. Я не уверен, что за одним из стеллажей с книгами не сидит подружка Илоны, и эгоистично не хочу, чтобы искренние эмоции, которые вылетают из меня чертовыми бумажными самолетиками, стали достоянием общественности, поэтому беру Алиеву за руку и киваю в сторону выхода.
— Книги нужно собрать, — она мягко вырывает свои пальцы из моих и опускается на колени, складывая в стопку книги, разбросанные по полу. Я ведь даже не заметил этого, пропитываясь злостью к Байлобаровой.
Помогаю Мадине собрать собственность университета, забираю скромную стопку и иду к стойке, за которой стоит библиотекарь. Женщина узнает меня и приветственно улыбается.
— Соберите все по списку, — передаю ей книги, пока ведьма дергает меня за рукав толстовки, пытаясь возразить, — мы позже заберем.
Не обращаю внимания на враждебный настрой моей ведьмы, цепляю руку, сплетая пальцы, чтобы не смогла вырваться, и веду ее к двери. Пыхтение за спиной вызывает у меня улыбку, ведь это показатель того, что ведьма оживает, и я, как ненормальный, поглощаю её энергию. Она мне необходима, чтобы чувствовать себя живым. Я же, блядь, эгоист, поэтому не оставляю Алиевой шансов сбежать от меня и веду к выходу из здания, а затем к тропинке, шествуя по которой, мы достигаем нужного пункта. Сейчас мы находимся в самом безлюдном месте на территории университета. Рядом парковая зона, где мы с ведьмой сражались, и она, судя по скошенному в сторону деревьев взгляду, тоже вспоминает тот день.
— Илона не моя девушка, Мадина, — начинаю разговор, сжимая пальцы ведьмы, которая поджимает губы и пытается избавиться от телесного контакта, показывая, что не настроена обсуждать очевидное, но только нихрена оно не очевидное, и я хочу донести до нее это! — Она изменила мне с шофером несколько месяцев назад. Их порево видела половина студентов.
Алиева замирает, широко распахивая глаза, в которых читается неверие и… гребаная жалость! Скриплю зубами, потому что меньше всего жду от нее последнего, и все же переступаю через себя, возвращая лицу невозмутимый вид.
— Если бы я хотел отомстить, то давно бы это сделал, поверь, и мне бы не нужно было настолько усложнять себе жизнь и впутываться в разборки с Красным.
— Тогда зачем? — Мадина прикусывает нижнюю губу и стучит носком туфельки по асфальту, стараясь не смотреть мне в глаза. Если честно, меня самого начинает колошматить изнутри от эмоций.
Слышать очередное нет я не настроен. Я чувствую, как её ко мне тянет. О взаимном желании свидетельствуют все физические показатели. Она горит так же сильно, но сопротивляется, и я хочу знать причину. Если не Илона, то что не дает покоя моей дерзкой девчонке?
— Я хочу отношений, — шагаю к ней, сокращая расстояние до минимума, и жадно тяну одурманивающий запах, исходящий от ее волос, — узнать тебя хочу, — Мадина прерывисто вздыхает и все-таки смотрит мне в глаза, и я ловлю этот контакт, потому что иначе не поверит, — защищать ото всех, понимать твои мысли, быть ближе во всех смыслах. И, да, я не планировал углубляться.
— А что планировал? — шелестит совсем тихо, но прожигает взглядом. В нем нетерпеливое ожидание, и если раньше я мог умело добиваться своего одними словами, который порой были далеки от правды, то рядом с ведьмой мне хотелось вещать честно.
— Универ принадлежит моим предкам. Я не могу его похерить из-за небольшой оплошности, которую устроила Орлова. На мне слишком большая ответственность за сохранение информации, — скриплю зубами, уже не впервые жалея о том, чьим сыном являюсь, — я хотел держать тебя около себя, чтобы правда не вылезла наружу.
— И вдруг передумал, потому что я оказалась такой прекрасной, — кривляется в ответ и высвобождается из моей хватки, выставляя ладони перед собой, когда я хочу возобновить важный для нас обоих контакт, — нет, Адам. Твои слова похожи на бред сумасшедшего.
— Я передумал не потому что ты такая прекрасная.
— Вот спасибо, — качает головой и возмущенно выдыхает, пока я преграждаю ей дорогу, — я не несу в себе той ценности, которой вам так хотелось, Адам. Лучше найди себе чистую и на все согласную девушку.
Скриплю зубами, стараясь погасить огонь, пожирающий грудину, и спокойно выдыхаю, желая донести до нее свои желания. Говорить и открывать часть своей души, пиздец, как сложно, но я это делаю, надеясь на взаимность, как малолетний пацан.
Конечно, меня корежит от того факта, что к ведьме не просто прикасался какой-то ублюдок, но он же пихал в нее свой член. Только я не могу повлиять на события прошлого и стать её первым. Она не представляет, как я этого хочу… Меня всего на куски рвет от мыслей о том, что к Мадине прикасался еще кто-то.
— Я уже сказал, что ты — моя девушка, и, поверь, своего решения я не изменю, даже если ты будешь сопротивляться.
— Прекрасно! — вспыхивает, и я пользуюсь эмоциональным моментом, перехватывая её руки. — Адам! — завожу их за спину и трусь кончиком носа об её нос, ощущая, как кровь превращается в тягучую и горячую массу. — Не заставляй меня верить в то, чего нет.
— Я показываю тебе только то, что есть, ведьма, — наши губы почти соприкасаются, но я скольжу ими по щеке Алиевой, обнимая вместо поцелуя. Кажется, сейчас такой вид близости будет самым уместным.
Глава 40. У нас гости
Мадина
Кажется, я медленно теряю связь с действительностью и схожу с ума, потому что Абрамов не бросил слова на ветер, а подкреплял их действиями. Он не давил на меня, позволяя влиться в атмосферу учебы, как я и хотела, и постоянно находился поблизости, чтобы Илона не устроила мне очередную западню. К счастью, Байлобарова не предпринимал попыток выловить мою скромную персону. Тот мерзкий разговор с пощечиной стал единственным, но гадкое чувство, оставшееся после нашей стычки, никак не уходило. Слова Адама, произошедшее со мной за эти дни, косые взгляды одногруппников были лишь вершиной айсберга. Я понимала, что Адам, действительно, заработал себе проблем, назвав меня своей девушкой. Несколько раз ему звонил отец, когда Адам был рядом и сопровождал меня до аудитории. Естественно, разговоров я не слышала, но комментарий его друга в мою сторону заставил задуматься.
— Ты, красотка, не представляешь, в какую он жопу залез из-за тебя, — произнес Лёша, когда мы сидели в столовой, и Абрамов отошел ответить на звонок отца.
— Что это значит?
Ответа на свой вопрос я не получила. Парень лишь усмехнулся и с видом умника покинул помещение. Неприятное ощущение, возникшее в моей груди после брошенных им слов, не проходило. Если до этого момента я не могла собрать свои мысли в единое целое, то сейчас они еще больше разбежались по черепной коробке. Самое страшное, что мне хотелось верить в желание Абрамова быть со мной. Не знаю, когда он смог ворваться вихрем в мою душу, но она тихо завывала, стоило Адаму оставить меня одну. Нет, я не забыла обо всем плохом. Сомнения в его честности подпитывались яркими картинками из прошлого, и я всячески стопорила резкие порывы подойти к нему самой, взять за руку или поцеловать.
Боже… Как же сильно я хотела его поцеловать… Снова ощутить напор, с которым он действовал. Меня уносило в грязные фантазии с участием Абрамова. От каждого нежного объятия у меня кружилась голова, а запах дьявола порабощал мои рецепторы. Мне хотелось дышать им, жадно впитывать в себя его мощную энергетику, которая раньше казалась мне жутко опасной, а теперь стала необходимой, как доза запрещенки для наркомана. Глупо было отрицать, что он мне нравится. До осознания шокирующего факта только тело меня предавало, попадая в сети Абрамова, но после и мозг с позором капитулировал. Оставалась непреклонной только моя несчастная душа. Она голодным зверем металась в клетке и подавала тревожные сигналы.