облегчением. Мы с доктором если только не читали книги из нашей
отличной библиотеки, то много играли в шахматы. Другие также
играли в шахматы или в карты. Лапландцы часто коротали время
за игрой, называемой «сакко»,—своего рода шахматы, с выточе-
ными из дерева маленькими изображениями палаток, церквей,
лапландок и лапландцев.
Савио и Муст играли с большой горячностью. Неизменно
возникал большой шум, когда лапландка занимала место, на
котором до того стоял лапландец, или когда с доски снималась
церковка. Передвигая фигурки с одного поля на другое, они
произносили целые заклинания. Для меня было загадкой, как
вообще могли фигуры удержаться на доске, по которой они
часто стучали в азарте.
Проигравший обычно дулся на другого в течение нескольких
дней. Они разговаривали друг с другом тогда таким тоном, по
которому, даже не зная лапландского языка, можно было судить,
что речь идет не о комплиментах.
В общем и целом из всех нас лапландцы меньше всего страдали
от темноты. Жизнь на далеком Севере приучила их к этому.
Савио отличался большим прилежанием, он сшил нам за
зиму 50 пар лапландской обуви. Хотя раньше он этим де-
лом и не занимался, но уже первый его опыт оказался очень
удачным.
Оба они смотрели на меня в подлинном смысле как на отца,
обращались ко мне на «ты», делились со мной всеми своими
радостями и горестями. Особенно общителен был на протяжении
зимы Савио. Вообще он вносил много оживления, и я никогда
не забуду сценку, во время которой Савио буквально заболел
от смеха.
Мы все надоели друг другу больше обычного и использовали
каждый предлог для взаимных попреков. И вот однажды явился
ко мне доктор в качестве депутата. Для меня это не было полной
неожиданностью; я уже обратил внимание на то, что с доктором
о чем-то совещались. Он передал мне требование членов
экспедиции, чтобы в обращении с ними я пользовался словом «мистер».
Я немедля выразил полную готовность, и доктор передал мое
согласие комитету.
И вот наступило время обеда за общим столом. Среди
десятерых человек, погребенных под снегом, господствовало слегка
торжественное настроение.
Согласно своему обещанию, я, выполняя их просьбу, широко
прибегал к желательному им обращению. На лицах подчиненных
видна была радость по поводу одержанной победы; однако,
скрывая ее, они старались не смотреть друг на друга и делали
вид, что более обычного наслаждаются сомнительными яствами
нашей кухни.
Все шло хорошо, пока я не назвал лапландца Муста
«мистером». Тогда Савио разразился громовым смехом. Он смеялся
от всей души, так, что слезы выступили у него на глазах, и
торжественная серьезность обеда уступила место обычному
благодушному юмору.
Эти маленькие происшествия служили большими вехами в
нашей жизни.
Бывали у нас и приятные вечера, когда на стол подавали грог.
Это сразу разряжало атмосферу, и я пришел к выводу, что
применение по временам грога или вина оказывает на участников
экспедиции замечательное действие. Доктор также настоятельно
советовал пропустить иногда по стаканчику. Само собой
разумеется, что это проделывалось с большой осторожностью. Вино
было разрешено только во время пребывания в основном лагере;
пользовались вином не для согревания, а для того, чтобы в
условиях нашей изоляции от мира поддерживать взаимные
дружеские чувства.
Употребление спиртных напитков при поездках на санях
я считаю в высшей степени противопоказанным. Вино
согревает и добавляет силы только в первый момент. Как только
проходит его возбуждающее действие, сопротивление холоду резко
падает—искусственное возбуждение уступает место
расслабленности. Но в основном лагере, где можно было согреться и без
того, вино влияло на настроение как благодетельное лекарство.
Во время полярной ночи мы выкуривали также много табаку.
Среди нас лишь один препаратор Гансон не пил вина и не
курил.
Бедняга Гансон! Ему тяжело приходилось в зимнее время,
особенно когда он терял чувство осязания в нижних
конечностях. По временам Гансон вновь становился бодрым и веселым
и с надеждой ждал прихода весны. На свое несчастье, у него
были также плохие зубы. Ему трудно было разгрызть свежее
тюленье мясо, когда нам во время полярной ночи удавалось,
хоть и не часто, убить тюленя. Доктор постоянно лечил его
электричеством, но без большого успеха, и Гансон все реже сходил
со своей койки.
Трудной становилась жизнь в домике, когда наступало время
печь и варить. Кольбейн Элефсен разводил такой сильный огонь,
что лежавших на верхних койках почти поджаривало, в то время
как обитатели нижних коек замерзали. При этом Кольбейн
работал с таким усердием, что у него был вид человека,
находящегося в парном отделении бани.
Эта тяжелая работа, на протяжении всей зимы лежавшая на
его плечах, была также и крайне неблагодарной: если не
удавалось печенье или не приходилось нам по вкусу содержимое
консервных банок, ему за все попадало. Надо сказать, что с
течением времени нам изрядно надоело все, что варилось и
жарилось*.
Ивенс также мог превосходно печь, но мы редко его
привлекали к этому делу, так как он ухитрялся засыпать мукой все
жилище. Если же ветер врывался внутрь через дымовую трубу,
то мучная пыль в доме стояла таким же густым столбом, как
снежная метель снаружи. Однако печенье и пироги выходили у него
на славу и исчезали так же быстро, как роса на солнце. Иначе
обстояло дело с моим хлебом, который я по австралийскому
образцу пек в золе. Надо полагать, что он продолжает там лежать
и поныне в ожидании будущих экспедиций.
С течением времени развивалось все большее
взаимопонимание между нами и дорогими нашему сердцу собаками. Фоугнер
особенно сблизился с подаренным ему мною молодым псом.
И посейчас я вспоминаю, как он был удручен, когда животного
не стало.
Антарктическая ночь таит в себе что-то сверхъестественное.
Быть может, чары нерушимого одиночества еще усиливает
сознание того, что ты оторван от всего человечества. Было интересно
наблюдать, как незаходящая луна описывает в небесной синеве
законченный круг. Много дней она не садилась, а только касалась
горных вершин, вызывая там фантастическую игру света и
теней.
* Норвежские консервы фирмы «Мосс» оказались самыми лучшими
и по качеству и по упаковке.
Мы провели уже половину антарктической зимы. Она тянется
дольше, чем арктическая зима. Там солнце не заходит на неделю
(на 73/4 дня) дольше, чем здесь; здесь же зима соответствующим
образом удлиняется. Причина кроется в том, что Земля
находится на наибольшем расстоянии от Солнца как раз тогда, когда
она медленнее всего движется по своей орбите.
Орион и великолепный Сириус совершали всю зиму свой
большой кругооборот на небе, пересекая меридиональную
плоскость сперва на севере, а потом на юге.
На наших глазах Земля поворачивалась за 24 часа вокруг
своей оси! Как все то, что окружало нас, было похоже на лунный
ландшафт! Глубокая тишина и вокруг нас, и на далеком
спутнике. Там белеют лунные горы, а нас окружают лишенные
красок горные вершины Южного полюса.
Но, возможно, что там, среди лунных гор, все-таки теплее—
отдельные пики сверкают все время в солнечных лучах. А мы
в темноте, холоде и одиночестве.
Но как волшебны были эти лунные ночи! Я научился любить