Когда решаешься на что-то, в какой-то момент надо перестать думать. Принял решение – и вперед; я взобралась на подоконник. На мне по-прежнему были кроссовки, джинсы, рубашка с короткими рукавами, ночью в небе я замерзну…
На горизонте собирались низкие облака. Из них наполовину высунулась луна, огромная, как купол Храма-Музея. В свете луны кружила черная птица – удобно распластавшись в воздухе, ждала меня.
Я посмотрела вниз…
Вот ерунда. Сколько взлетаю – столько боюсь. Душа в пятки уходит.
– Оберон, – прошептала я, глядя на луну. Собрала в кулак всю свою волю и чуть приподнялась над подоконником – на пару сантиметров. Почувствовала себя легкой, как шарик; пыльный сквозняк тянул меня наружу, навстречу луне, как будто я была струйкой дыма, а не девочкой…
И я полетела.
Наверное, со стороны это выглядело не очень изящно – я летела, раскорячив руки и ноги, будто ухватившись за воздух. В правой руке у меня был посох, по его навершию пробегали искры, красные и зеленые. В небе оказалось не так холодно, как я ждала, но все равно кожа моя покрылась мурашками, а зубы застучали.
Птица летела впереди, указывая дорогу. Улетала вперед – и возвращалась, кружила, ожидая. Я прибавляла и прибавляла ходу, и скоро ветер засвистел у меня в ушах, а полы рубашки захлопали, как парус; немного успокоившись, я решилась посмотреть вниз.
Внизу проплывали скалы. Я видела их ночным зрением – серые и коричневые хребты, поросшие лесами, оплетенные ручьями, как человеческая рука – синими венами. Мы летели прочь от моря и прочь от города. Воздух становился все холоднее.
Показалось большое озеро. Черная птица описала над ним круг, а потом начала снижаться. И я увидела на берегу этого озера, в неприступном месте – угловатый, черный, островерхий замок.
Глава 4
В гости к некроманту
– Это вход.
Замок был окружен высоченным частоколом из скал. Две скалы, выше прочих, упирались верхушками в небо, между ними темнел проход такой примерно ширины, как въезд в гараж. Дорогу преграждали железные прутья с заостренными концами, они торчали, как лес, во много рядов.
– Ну вот, войди без разрешения. Попробуй.
Я перевела дыхание – после полета у меня щеки горели и руки тряслись.
– Ничего не буду пробовать. У нас каждая секунда на счету, открывай!
Он щелкнул пальцами. Железный «лес» втянулся в землю – был, и нет.
– Ты меня привел развлекать – или говорить о деле? – осведомилась я сквозь зубы.
– Ты мой первый гость, – сказал он немного обиженно. – Вот будет у тебя свой замок – тоже небось захочешь немного похвастаться.
И он пошел по узкой дороге, вдоль которой горели факелы на черных столбах. Это было красиво и жутковато; я шла за ним, немного озадаченная. «Вот будет у тебя свой замок»… а ведь неплохая мысль. Я не отказалась бы от замка, только строила бы его не среди гор, а на берегу моря, чтобы были песчаные пляжи, и…
Максимилиан остановился перед запертой дверью. Справа и слева темнели вырубленные в камне ниши. Я разглядела железные кольца, вмурованные в стену, и обрывки цепей.
– Это зачем?
– Здесь у меня будут скелеты, – сказал Максимилиан немного смущенно. – Два больших скелета, справа и слева, открывать-закрывать двери, спрашивать, кто пришел… Это ведь замок некроманта, ты не забывай.
– Да? – Я прокашлялась. – А почему… почему их сейчас нет?
– Не успел. Не все сразу, ты пойми… Ну, добро пожаловать.
Дверь заскрипела. Я сдержала ухмылку; в детстве Максимилиан боялся всяких там мертвецов просто панически. Оказывается, и с возрастом его страх не пропал. Хорошо, что я знаю эту его тайну.
Тем временем дверь распахнулась, открывая полукруглый проем, и мы вошли.
Максимилиан кокетничал, когда говорил – «маленький замок». Изнутри он казался куда больше, чем снаружи. И выглядел довольно зловеще – особенно если смотреть ночным зрением.
По высоким черным сводам бегали искорки. Воздух был на удивление свежий, как после грозы. Вслед за некромантом я поднялась по винтовой лестнице, миновала какой-то коридор и снова оказалась под открытым небом – это был внутренний дворик с черной беседкой, похожей на растопырившегося паука. Здесь же помещалась цветочная клумба, на ней росли крепкие, незнакомые растения – бледные цветы кое-где зацветали, кое-где осыпались, а дозревающие плоды были похожи на тяжелые волосатые кулаки.
Максимилиан пошевелил пальцами. Я зажмурилась: над беседкой загорелся огненный шар размером с футбольный мяч. Сразу сделалось светло.
– Что ты будешь есть? – Максимилиан кивнул мне на кресло с высокой спинкой.
Я уселась. Есть хотелось ужасно.
– Учти, что я не ем лягушек, нетопырей, червяков, всякую гадость…
Максимилиан кротко улыбнулся:
– Как насчет блинчиков с вареньем?
– Блинчики я ем, – сообщила я сурово.
Максимилиан свистнул. Сверху – мне показалось, с неба – спустился на паутине большой мохнатый паук. Судя по тому, как тяжело он раскачивался, весу в нем было килограммов пять.
– Накрыть на стол, – сказал ему Максимилиан. – Блинчики, варенье, фрукты, чай.
На ходу сворачивая паутину, паук бесшумно скользнул в открытую дверь. Я проводила его взглядом. Максимилиан молчал; на секунду сделалось так тихо, что я услышала голоса гор вокруг. Где-то – очень далеко – срывался со скалы водопад. Шумел лес на неприступном склоне. Ночная птица пела тонким и чистым голосом – похоже на перезвон деревянных колокольчиков.
– А сюда ведь Саранча не доберется, – сказала я ни с того ни с сего.
– Возможно.
– Тогда зачем? Зачем набиваться Гарольду в союзники? Зачем тащиться в другой мир и вытаскивать меня? Ты ведь и так пересидишь здесь, за каменной стеной, жуя блинчики!
– Ищешь, в чем моя выгода?
Я глубоко вздохнула. Воздух здесь был как молочный коктейль.
– Максимилиан… где Оберон и что с ним случилось?
Огненный шар медленно поворачивался в воздухе. По его поверхности бегали сполохи, это было по-настоящему красиво. Максимилиан смотрел на огонь, прищурив глаза.
– Его забыли, Лена.
– Где он?!
– Я не знаю. Может быть, он сам ушел. Может быть, его вытеснило из этого мира… как вода вытесняет надувной мячик. Но уже совершенно ясно, что Королевство, в котором забыли Оберона, обречено и начнет разваливаться. Уже начало, – Максимилиан кивнул, будто сам с собой соглашаясь.
Меня охватил новый приступ паники. Огненный шар то разгорался, то чуть угасал. Тени от беседки, от кресел, от цветов дрожали и прыгали.
– Рушится тонкий мир, – продолжал некромант. – Разрушается волшебная оболочка неволшебных предметов. Обыкновенный, обыденный мир еще не успел окостенеть, он колеблется, теряет устойчивость. А когда мир теряет устойчивость, всегда приходит Саранча.
При свете огненного шара его белое лицо казалось желтым; передо мной сидел угрюмый, взрослый, совершеннолетний некромант.
– Саранча… я плохо понимаю, что это такое. Одно знаю точно: она снесет здесь все. Сровняет с землей постройки вместе с жителями. Все земли, до которых успело дотянуться Королевство, – острова с бывшими людоедами, далекие берега, угодья этих смешных тварей – бебриков… Все опустеет, и пространство начнет сжиматься, как пузырь, из которого потихоньку выходит воздух. И сольется в точку, – Максимилин сжал большой и указательный палец, будто давя между ними комара.
Я сидела, застыв на месте, а он посмотрел на меня – и вдруг рассмеялся:
– Да, так будет… И бедному некроманту останется только бежать обратно за Ведьмину печать. А там плохо, Лена, ты знаешь. Там теперь царствует принц-чума.
Из темного проема двери выбежал паук. Я еле удержалась, чтобы не заорать во все горло: нервы у меня были как перетянутые струны на игрушечной балалайке.
– Поэтому во что бы то ни стало надо выкручиваться, – бодро завершил Максимилиан. – Прежде чем мы сядем за стол, я тебе хочу что-то показать.