– Покажи ему, Сара.
– Сюда, пожалуйста.
Она провела его на второй этаж, мимо забранного цветным витражом окна. Пройдя пять или шесть дверей красного дерева, они поднялись еще на один лестничный пролет.
– Его спальня располагается вон там. Он предпочитал заднюю часть дома. А здесь его кабинет.
Она открыла дверь комнаты, выходившей на залив. Помещение было залито солнечным светом, воздух казался спертым. У окна находился большой письменный стол. В комнате еще находился телефон, обитое потрескавшейся кожей кресло и полки со старыми, покрытыми пылью книгами. В каминной нише стоял электронагреватель, а над ней на стене висела крупномасштабная карта города с окрестностями.
– Не знаю уж, как вы достанете бумаги? Он все держал запертым. Можно подумать, он жил в гостинице!
– Не беспокойтесь, у меня есть ключи.
– О!
Уайклифф направился к столу, а Сара, встав в дверном проеме, и не думала уходить.
– Я побуду здесь некоторое время, – предупредил он.
– Если вы что-нибудь найдете, то, полагаю, не откажетесь нам сообщить?
– Всем, что здесь находится, сможет воспользоваться его адвокат. Если мне потребуется кое-что взять с собой, я оставлю вам расписку.
– Вы располагаетесь в полицейском участке? – Сара все еще стояла в дверях.
– Нет, в бывшем помещении Армии спасения. Как раз напротив полицейского участка. А почему вы спрашиваете?
– Просто интересуюсь. – Через минуту она удалилась, прикрыв за собой дверь. С самого детства в распоряжении Уайклиффа всегда была маленькая комната, где он хранил свои книги и бумаги, фотографии и прочую чепуху, которая представляла для него ценность. В ней находились только письменный стол, стул, буфет и несколько книжных полок. Рос он – росло и количество вещей. Они являлись его продолжением, свидетелями и рассказчиками его жизни. Сидя сейчас в кресле Риддла, он испытывал что-то вроде угрызений совести, и в то же время им владел азарт охотника. Его всегда интересовал внутренний мир других людей; он увлекался автобиографиями, еще больше предпочитал дневники. Но он не был любителем «клубнички», в своем интересе он черпал успокоение. Ведь еще будучи ребенком, он считал, что большинство его интимных дум и чаяний не совпадало с мыслями и желаниями других, и, наводя подтверждение своего заветного в чужих записях, он легче ориентировался в жизни, крепла его уверенность в себе.
Все ящики стола были заперты, но ему не составило труда подобрать ключи. Он нашел немногое из того, что могло представлять особый интерес: в большинстве здесь хранились личные банковские счета чековые книжки, бухгалтерские книги, где Риддл учитывал свои доходы и затраты. Уайклифф положил бумаги обратно и решил попросить Скейлса проглядеть их более внимательно. В другом ящике находилась кипа счетов по домашнему хозяйству и расписки за текущий год.
В большом нижнем ящике Уайклифф обнаружил две книги: медицинскую энциклопедию и справочник по эндокринным заболеваниям. В обеих книгах были отчеркнуты отдельные места, касающиеся акромегалии и нарушений функций гипофиза.
«Лечебный эффект достигается лишь при оперативном вмешательстве или применении рентгенотерапии… Вызывается усиленной секрецией гипофизом так называемого «гормона роста»… Наиболее часто встречающиеся симптомы: утолщение костей черепа, лица, рук и ног… Заболевание часто приводит к поражениям внутренних органов, в частности к диабету и импотенции… В некоторых случаях картина заболевания смазана.
Акромегалики часто обладают недюжинной физической силой, но в более пожилом возрасте эти когда-то могучие люди становятся вялыми и слабыми».
Некоторые фразы были выделены.
В верхнем ящике другой тумбы находились всякие мелочи: ручки, карандаши, ластики и скрепки. В нижнем же он нашел кое-что занятное. Риддл, в своем желании систематизировать бумаги, заполнил этот ящик на два или три дюйма пачками документов, которые не подпадали под его систему. Уайклифф достал их и начал сортировать, благо пачки были аккуратно скреплены.
В основном там оказались газетные вырезки, по которым опытный человек мог составить представление о конъюнктуре на рынке акций. Одна маленькая пачка сильно заинтриговала сыщика, это были написанные от руки стихотворения, наивные и неумелые, но полные внутреннего одиночества и жалости к себе. В большом конверте лежали фотографии – по всей видимости, оригиналы газетных снимков, – изображавшие двух человек на трибуне, один из которых передавал другому президентскую цепь. Тут же лежал листок, где на машинке было напечатано пояснение: «Мистер Джонатан Риддл принимает пост президента Корнуэльской федерации архитекторов и строителей от уходящего в отставку мистера Дж. Д. Чиргуина».