– Так. Он смылся, когда Лора выставила его, но денежки кончились и он возвратился две или три недели назад. Теперь он живет в одном из вагончиков в городке своего брата.
– Кстати, об этом городке… Дело с покупкой Риддлом участков земли – оно сильно может повредить Сиднею?
– Еще бы! – Кертис сделал широкий жест. – Это у нас большой бизнес. Но Сидней сам дал маху. Вот скажите; разве можно вложить все деньги в чужую собственность? Ты же будешь зависеть от любой прихоти владельца земли.
– А зачем Риддлу эти участки?
– Бог его знает! Может быть, под застройку. В любом случае он дал Сиднею полгода, чтобы тот выметался.
– Это Риддла, наверное, не очень украшает.
– Да уж, – рассмеялся Кертис. – Весь город кажется возмущенным. Но просто ботинок оказался не на той ноге – сыграй Сидней такую шутку с Риддлом, все были бы на его стороне и считали бы его поступок вполне нравственным.
– Вам как будто жаль его?
– В некотором роде. Риддл, конечно, белая ворона, и любой в нашем городке с удовольствием подставил бы ему ножку, если бы смог.
Зазвонил телефон, и Уайклифф снял трубку. Береговая охрана обнаружила колесо, прибитое к скалистым островкам под названием Айдлеры в четырех милях от побережья.
– Я уверен был, что его найдут, – радостно провозгласил Кертис. – Надо было только этому чертову туману рассеяться. Вы отправитесь за ним, сэр?
– Хотелось бы. Но как это устроить?
– Попросим Тича. Я видел его лодку в гавани, когда шел сюда утром. Она, правда, еще была перед урезом воды, но сейчас прилив, и глубина для нее достаточная.
– Тич – это такой высокий, худой?
– Да, это он. Лучший мореход на побережье.
Кертис позвонил на причал, попросил найти Тича и передать ему просьбу перезвонить в офис Уайклиффа.
– Сейчас его найдут, сэр. Он всегда вертится там, где пахнет деньгами.
Телефонный звонок раздался менее чем через пять минут. Кертис снял трубку.
– Твоя посудина на воде, Тич?… Колесо видели в районе Айдлеров… Да, мистер Уайклифф хочет, чтобы ты отбуксировал его сюда… Разумеется, тебе заплатят… Нет, несколько человек полицейских отправятся с тобой… Да, я знаю, что поднимается ветер. Так что чем быстрее, тем лучше… О'кей, через пятнадцать минут.
Уайклифф решил отправиться с Кертисом и прихватить своего фотографа сержанта Смита, болезненного и угрюмого человека. Тот попытался было возражать, сказав, что страдает морской болезнью и на лодке его укачает.
Тич ожидал их на причале возле своего катера, пришвартованного у стенки. Он узнал Уайклиффа и поприветствовал его улыбкой. Уайклифф с Кертисом устроились на корме. Смит сел с подветренной стороны в укрытии на носу на маленьком сиденье рядом со Штурвалом. Тич принес несколько желтых непромокаемых плащей.
– Это вам пригодится, когда выйдем из гавани.
И действительно, они еще не миновали траверса входа в гавань, как катер стало обдавать брызгами, что очень удивило Уайклиффа, которому море показалось утром таким тихим под яркими лучами солнца. Тич держался недалеко от берега, и Уайклифф хорошо видел дорожку, по которой катилось колесо, и насыпной трамплин, оттолкнувшись от которого оно совершило свой последний полет перед падением в воду. Катер заливало все сильнее; Уайклифф и Кертис завернулись в плащи, а Смит скорчился на своем сиденье, его серые усы обвисли, на них блестели капельки воды. Неровная береговая линия впереди постепенно переходила в длинную косу, чья низкая ровная поверхность нарушалась двумя вышками заброшенных шахт.
– Коса Грамбла, Айдлеры лежат с ее подветренной стороны, недалеко от берега.
Волны покрылись барашками, и вода, плескавшаяся через борт, казалось, кипела. Время от времени катер форштевнем налетал на крупную волну и отскакивал от нее, как испуганный жеребенок. Уайклифф, чувствуя себя очень неуютно, испытывал угрызения совести, глядя на Смита, бледного, с несчастным выражением, ухватившегося одной рукой за оттяжку мачты, а другой державшегося за сиденье.
Медленно они заходили под защиту косы, и примерно через полчаса волнение стихло. По мере приближения к островам перед взглядом Уайклиффа возникали изъеденные морем черные скалы с плоскими вершинами, поднимавшиеся из воды, как колонны какого-то гигантского храма. Поначалу они казались расположенными так близко друг к другу, что представлялись непроходимым барьером, но вблизи выяснилось, что между ними были проливы в несколько ярдов шириной.
– Айдлеры, – махнул рукой Кертис.
Тич уменьшил обороты и медленно вел катер вдоль скал.
– Вон оно! – неожиданно крикнул он.
Тич указывал в самую середину архипелага, и Уайклифф похолодел, когда моряк направил судно в узкий пролив между двумя скалами. Сейчас они казались огромными, и волны с шумом и брызгами разбивались об их черные, блестящие на солнце бока. Двигатель работал чуть слышно, и суденышко двигалось по лабиринту камней, как будто само знало дорогу. Несмотря на прибой, море было тихим и в темной маслянистой воде плавало много деревянных обломков, поднимаясь и опускаясь в медленном ритме, задаваемом зыбью.