В их временной штаб-квартире первоначальный хаос уступил место порядку. Все наладили относительно малыми силами — а именно, с помощью трех довольно помятых с виду полицейских. Уайклиффа провели в его малюсенький офис, а Керси с Лэйн занялись разбором новостей.
Нору, где разместился Уайклифф, в свое время занимал завуч школы. Площади тут хватало ровно на один письменный стол, два стула и шкаф. В одном из ящиков стола Уайклифф обнаружил журнал школьной медсестры и книжку формуляров для записи повреждений школьного имущества и здания.
Когда Керси зашел к шефу, тот стоял у окна, рассматривая мокрый асфальт спортивной площадки и стену за ней. Казалось, Уайклифф вспоминал собственные школьные годы — в одиночестве, под тихое постукивание стенных часов, которые, как и тогда, встарь, отмеривали самые длинные в мире минуты до конца урока…
Они присели.
— Ничего, если я закурю, сэр?
Ну да, риторический вопрос, просто чтобы показать, что они теперь снова начальник и подчиненный, и так будет в течение всего предстоящего рабочего дня. Керси положил на стол газеты.
— Есть в них что-нибудь?
Керси подтолкнул ему областную газетку, «Морнинг Ньюс», развернутую на нужном месте.
— В центральные издания они ничего передать уже не успели, но этот парень, во всяком случае, поработал неплоха…
Тут было две фотографии — один снимок снаружи и другой — в алтаре.
Название передовицы звучало не слишком оригинально: «Убийство в церкви: ритуальное жертвоприношение?» Далее в тексте говорилось: «Когда Преподобный Майкл Джордан, викарий Мореска, утром на Пасху прибыл в храм для проведения Святого Причастия, он обнаружил частично обнаженное тело Джессики Добелл, распростертое на ступеньках алтаря, у самых ног статуи Христа. Она была зверски убита ударом по голове, как полагают, нанесенным с помощью молотка, найденного рядом с местом преступления…»
О клавишах органа, зажатых бумажками, было сказано, что «раздавался нервирующий, скребущий по нервам аккорд, который лишь дополнял весь ужас этой сцены. Трудно расценить это злодейское преступление иначе, как безжалостное и наглое ритуальное убийство».
— Этой версией они смогут недолго наслаждаться, — заметил Уайклифф. — А что в наших внутренних рапортах интересного?
— Ничего определенного. Никто никого не видел во дворе церкви, а если там и был кто-то, то в Пасхальную субботу это дело естественное, так что никто не придал бы значения. Ну и, конечно, мы получили официальные показания от викария и от всех трех Винтеров.
— А сплетни? Тут нужны сплетни, да побольше!
— По правде говоря, Джессика вряд ли может рассчитывать в Мореске на хвалебный некролог, который обычно положен жертвам убийства… Тут болтают насчет ее неразборчивости, испорченности, особенно в сексуальной жизни. Нет, имен никаких не называют, но их будет нетрудно откопать, когда страсти немного поулягутся. И еще, похоже, что местные прихожанки во главе с сестрой викария здорово злились, что она прибирается в церкви. Не то чтобы кто-то другой хотел бы получить эту работу, просто Джессику считали нравственно недостойной.
— А что Винтеры?
Керси с омерзением отряхнул пепел, упавший ему на рубашку.
— Самого Винтера редко видят здесь, в деревне, — сказал он. — Но по воскресеньям вечером он бывает с женой в церкви. Судя по всему, он интересуется естествознанием, особенно — летучими мышами. Проводит даже какое-то исследование. Жена, Стефания, входит в Музыкальное Общество, которое возглавляют викарий и органист. На нее вообще смотрят как на лесное чудо… — лицо Керси скривилось в ядовитую гримасу: — Одна женщина выразилась так, что Стефанию, дескать, давненько не водили носом по радиатору, оттого она этот нос так высоко задирает… Их сын Джильс тоже участвовал в Музыкальном Обществе, но пару месяцев назад забросил это дело. Но он все равно ходит в церковь вместе с родителями. Говорят, у него ума палата. В школе он прямо блистает. Похоже, ему прямая дорога в Оксфорд.
— А насчет Гичей?
— Это совсем другая история. Отец Эйба Гича умер от сердечного приступа в шестьдесят с небольшим, а мать еще жива. Она снимает квартиру на двоих с другой старушкой-вдовой, в Фалмуте. А Эйб пошел в своего папашу, такой же трудоголик, и если так будет продолжаться, он тоже не дотянет до семидесяти. Кроме того, он страшный бабник, это все говорят. Он ведет свои дела по обоим здешним графствам и часто разъезжает для удобства в таком обитом плюшем трейлере, который служит ему и мобильным офисом, и походным домом заодно. Ну, и женщин он туда же водит.