У себя, во временном офисе, Уайклифф стоял у окна и глядел на парочку галок, устроившихся на гребне межевого вала. Птицы сидели, повернув к нему хвосты, и выглядели сзади, как немолодые супруги, которым давно уже нечего сказать друг другу нового и остается лишь наблюдать за жизнью с равнодушным неодобрением. Наглая молодая чайка спикировала на гребень рядом с ними, и почтенные галки, неуклюже переваливаясь, отодвинулись от этого хамоватого подростка подальше. Мало ли что. Впрочем, чайка не стала с ними задираться.
А в то же время в голове у Уайклиффа неотвязно кружились мысли: кто же мог быть тогда с Джессикой при гибели мальчишки Рюза? И имеет ли это отношение к убийству? Можно ли представить себе, что, укрываясь все эти годы от обвинения в неосторожном убийстве, человек этот вдруг решает пойти на убийство предумышленное, дабы избежать разоблачения? Ведь если правосудие и было бы к нему снисходительным, после такого большого срока, в глазах местного общества он все равно стал бы убийцей.
Но убивать? Убивать из-за таких несолидных расчетов?
Нет, ему надо обсудить это с Томом Ридом.
Раздался стук в дверь, и вошел Керси.
— Ну что, сэр, вам сказала Принцесса-из-Замка?
Уайклифф беззвучно усмехнулся и передал содержание своей беседы с Кэтрин, не забыв упомянуть о рояле.
Керси задумался:
— Интересное дело! Наш приятель Эйб Гич вполне мог взять Джесси покататься вечерком… Судя по фотографиям того времени, пары у них еще не были четко распределены…
Уайклифф кивнул:
— Возможно. И это объяснило бы, в чем Джессика признавалась гадалке Тревене. То есть Джессика чувствовала, что повела себя подло в отношении сестры, и потому не хотела доставлять ей лишние страдания теперь, после стольких лет… Вполне вероятно.
В дверь снова постучали. На сей раз явился дежурный офицер.
— Тут пришел викарий, сэр, хочет с вами поговорить.
— Попросите его подождать минутку…
— А, викарий! — усмехнулся Керси. — Засуетился, видно, чувствует, что дело неладно. Нам надо было с самого начала взять его за жабры. А так до него уже дошли слухи… Если бы местные кумушки пользовались для своей разведки еще и компьютерной сетью, то вся криминальная полиция Англии превратилась бы в жалких любителей по сравнению с ними.
Уайклифф вспомнил драматическую историю про викария и мальчишку Винтера, рассказанную Грейс Тревеной. Если вдуматься, эта легенда производила впечатление хорошего викторианского романа с торжеством морали и поражением безнравственности… Что ж, может быть, так оно и есть. Уайклифф поднял трубку внутреннего телефона:
— Пригласите мистера Джордана.
Он был удивлен переменой, произошедшей в облике викария. Мальчишеское лицо священника потеряло свою округлость и стало словно лет на двадцать старше, бледное и сосредоточенное. Под глазами лежали темные тени. От викария больше не исходило то ощущение благородства и чинности, которое, вместе с белым воротничком и сутаной, придает священнослужителям почтенный вид.
— Мистер Джордан, это мой помощник, детектив-инспектор Керси. Присаживайтесь, пожалуйста.
Викарий глядел на Уайклиффа недоверчиво, почти враждебно.
— Видите ли… Я решил, что должен к вам прийти. Снять камень со своей совести. Хотя я попросту не вижу, каким образом кто-нибудь мог бы пострадать из-за моей небрежности, неточности, но все же… Я попытаюсь исправить собственную оплошность.
Викарий все это время разглядывал свои руки и тут наконец поднял глаза на следователя.
— Я был в храме субботним вечером. Пришел забрать мою новую книгу — требник.
— В какое время это было?
— Около восьми часов. Или чуть позже, может быть…
— Так вы видели там Джессику Добелл?! — рявкнул Керси.
— Да, она полировала факел в руке Христа… — викарий говорил так тихо, словно сам исповедовался…
— Вероятно, вы заговорили с ней?
— Да, о чем-то обыденном, несколько слов… Я взял свою книгу и ушел.
— Она выглядела как обычно? — спросил Уайклифф.
— Пожалуй. Она только сказала что-то насчет погоды — в ту субботу весь день шел дождь…
— Она была одна?
— Я никого больше там не видел.
Керси спросил, отчетливо произнося каждое слово:
— Видели ли вы кого-нибудь, входящего или выходящего из церкви?
Джордан, казалось, колебался, потом тихо ответил:
— Я никого не видел.
— Вы отдаете себе отчет, что вы, вероятно, последний человек, кто видел Джессику живой, за исключением, конечно, убийцы? — спросил Уайклифф.