Кэри не было довольно долго. Вернулся он уже в сопровождении племянницы, переодетый в другие брюки и куртку.
Девушка выглядела очень бледной, но держала себя в руках.
— Я видела вас в баре «Хоптон», мистер Уайклифф, — сказала она. — Извините, что пришлось долго ждать, это из-за меня, но я должна была проследить, чтобы дядя обязательно переоделся в сухое… А теперь вам, наверно, надо побеседовать? — она обернулась к дяде. — Я буду на кухне с Винни, так что если понадоблюсь, вы меня окликните…
Манера ее общения с дядей напоминала обращение матери с безумно любимым сыном.
Когда девушка вышла, Уайклифф обратился к Кэри:
— Если позволите, всего несколько вопросов. Джордан регулярно приходил к вам в гости по вторникам?
— Да, и мне кажется, эти вечера у нас ему очень нравились. Мы тоже всегда с удовольствием ждали его прихода… — Кэри печально посмотрел на столик, где стоял набор для игры в скрэббл. — Знаете, мы всегда играли в скрэббл, так хорошо, по-свойски…
— Следовательно, всякий, кто знал его обыкновение гостить у вас по вторникам, мог подстерегать его неподалеку от вашего дома… В какое время он обычно уходил?
— Ну, в районе половины одиннадцатого. Примерно в это время он и ушел вчера. Я проводил его и видел, как он идет к воротам… Было уже темно, но тумана не было, так что все было видно… — Кэри протер глаза ладонью, чтобы убрать выступившие слезы… — Он был хороший человек, но не очень счастливый. И его религия для него скорее была мучением, чем блаженством…
— А в каком он был состоянии? Я имею в виду состояние души.
Кэри чуть нахмурился.
— Ну, как вы понимаете, бедняга был сильно угнетен и опечален из-за этого ужасного происшествия в церкви — на него подействовало и само преступление, и отвратительные подробности всей сцены…
Уайклифф подождал, но когда стало ясно, что Кэри ничего не собирается добавить, заметил:
— А я думал, вы еще о чем-то хотели рассказать? Или мне показалось?
Тот смотрел в пол.
— Ну… Ну ладно, похоже, в сложившихся обстоятельствах деликатность уже неуместна. Джордан беспокоился и о другом. Вчера вечером, после ужина, пока Алисия помогала миссис Паскоу с посудой, он признался мне по секрету в своих подозрениях насчет сестры, Селии. Он считал, что именно она писала анонимные письма к покойной Джессике Добелл. Похоже, она снова взялась за старое, понимаете? В своем прежнем приходе у викария уже были сложности с сестрой из-за ее поведения… Это имело неприятные, но далеко не такие трагические последствия… — Кэри подумал и добавил: — Но, как вы понимаете, он ни на мгновение не мог представить себе, что его сестра каким-то образом быть причастна к этому преступлению. Об этом и речи не могло быть.
— Понимаю, — кивнул Уайклифф.
Казалось, Кэри непривычно взволнован и тревожен. И вместо того, чтобы сверлить его взглядом, Уайклифф предпочел рассмотреть портрет какой-нибудь прабабушки хозяина дома, висевший над камином. На картине была изображена прелестная молодая девушка, чертами лица поразительно напоминающая Алисию.
Кэри поймал направление его взгляда.
— Это Эльвира Кэри. Она умерла при родах в двадцать четыре года, и муж построил эту башенку в память о ней…
У него было время взять себя в руки, но он по-прежнему вел себя как-то дергано и неуверенно.
— Вообще-то, мне больше почти нечего сказать по существу, но я чувствую сейчас, что Джордан имел и более основательные причины для тревоги. Вспоминая все, я не могу отделаться от мысли, что у него были догадки насчет личности убийцы… Он хотел сообщить об этом, но все никак не решался. И теперь я думаю — если бы я был чуть более внимателен к нему, чуть более настойчив… Но, конечно, я не думал, что ему могли угрожать, нет.
Уайклифф сочувственно склонил голову:
— Мне ваши чувства понятны. И у меня создалось то же самое ощущение, что викарий что-то скрывает, но мне не хотелось жестко давить на него. Теперь я, конечно, жалею, что сразу на стал настаивать…
— И это вас угнетает?
— Конечно…
Кэри выглядел удивленным. Похоже, он впервые услыхал, что у полицейских тоже бывает совесть и что эта совесть их иногда мучает…
Дождь затих, и небеса постепенно прояснялись. Солнце смутными лучами уже пробивалось сквозь перламутровые облака, придавая новые, жизнерадостные краски местности вдоль реки. А вот под аркой люди были заняты исследованием мертвого тела… Там уже начался ритуал, предусмотренный для всех случаев насильственной смерти.