— Говоря откровенно, сэр, не сказала бы, что она вообще это осознала… И это еще мягко сказано. Сперва она молчит. Потом я предложила побеседовать напрямую. И она мне отвечает: «А о чем? Вы сказали, что моего брата нет, что он убит. Так разве вам не надлежит сейчас рыскать повсюду в поисках его убийц? А вместо этого вы со мной занимаетесь благотворительными беседами…» Я уже собиралась уходить, сэр, когда она вдруг обронила: «Я должна обо всем рассказать епископу».
— По-моему, она действительно верит, что брат ее уже по пути в рай, — заметил Уайклифф. — Наверно, такая мысль очень утешает…
Он был еще в своем кабинете, когда затренькал телефон. Это Керси звонил с фермы.
— Говорю с мобильного, сэр. Похоже, что Лоуренс Винтер всю ночь выслеживал своих летучих мышей… — по тону Керси было ясно, что он считает увлечение летучими мышами своего рода половым извращением. — И по словам Стефании, он так и не вернулся ночью домой.
— А она что, вечером не спохватилась, что мужа нет?
— Да вовсе нет. Он, похоже, частенько шлялся целую ночь. Но вот другое дело — это что с фермы пропал трактор! Все говорит о том, что Винтер вернулся на ферму, а потом уехал уже окончательно на тракторе.
— А вчера вечером он не брал трактор?
— По словам мальчишки Джильса, нет. Он говорит, трактор стоял на тропинке у дома, когда его отец уходил вечером. Я попросил Стефанию проверить, не взял ли он с собой еще чего-нибудь. В общем, сэр, что тут говорить — он сделал ноги.
Но Уайклифф не терял способности критически оценивать обстоятельства.
— Ладно, ладно, посмотрим. Перезвони мне и сообщи все, что сможешь, о приметах трактора и о Винтере… Я запущу эту информацию по всем постам.
Ну что ж, теперь у Уайклиффа не было выбора — необходимо было сообщить шефу.
Олдройд удержался от соблазна сгоряча бросить: «Я же тебе говорил».
Вместо этого он недовольно произнес:
— Ты должен был принять решение, Чарли, и ты сделал неправильный выбор. Но задним числом, конечно, все мы умные. Теперь-то ты, надеюсь, понимаешь, кого тебе ловить?
Уайклифф молчал. Шеф переспросил:
— Чарли! Ты меня слышишь?
— Слышу, сэр. Но я все-таки совершенно не уверен.
— Тогда действуй так, как если бы ты был уверен! — рассерженно прорычал Олдройд и повесил трубку.
Не успел Уайклифф положить трубку, как телефон снова тренькнул. Опять Керси.
— Сэр, у Винтеров из дома пропало немного денег — несколько десятков фунтов стерлингов, которые у них лежали на случай крайности. И больше ничего, если верить хозяйке.
— А чековая книжка? Кредитная карточка?
— Я заикнулся об этом, и она посмотрела на меня так, будто я спрашиваю об их фамильных бриллиантах.
— Ага… A как они это вообще воспринимают?
— Их нельзя обвинить в том, что они излишне драматизируют ситуацию, я бы так выразился.
— Что было одето на Винтере?
— Да его обычный дождевик. Похоже, он не стал мешкать и не стал переодеваться.
— Послушай, но человек в дождевике, с десятком фунтов в кармане, на тракторе, вряд ли потащится куда-нибудь в солнечную Испанию, верно? Я передаю трубку Люси, сообщи ей все эти детали для распространения по каналам полиции. Потом я хочу, чтобы ты вернулся сюда и сделал обыск в комнате викария и особенно — порыскал в его бумагах. Если сестра станет возражать, скажешь ей, что она препятствует проведению следственных мероприятий. Будь с ней тактичным, но жестким.
Положив трубку, Уайклифф поднялся из своего кресла и подошел к окну. Небо уже очистилось, и в ослепительной синеве парили две чайки, белее снега…
В практике Уайклиффа по расследованию дел об убийстве всегда на первом месте стояло выяснение обстоятельств жизни жертвы — в данном случае, Джессики Добелл. Надлежало также прощупать всех прочих, кто был вовлечен в орбиту ее жизни. Конечно, проследить все цепочки невозможно, приходится выбирать более значимые, вот он и выбрал. И эти цепочки вели к довольно ограниченному числу подозреваемых. Проблема была теперь лишь в том, чтобы примерить их психологические характеристики к той дикой сцене, устроенной в церкви. Ему удалось получить целый ряд достоверных психологических характеристик убийцы, но ни один из подозреваемых не соответствовал психологическому портрету. В этом и беда.
А вот теперь и викарий убит, а Лоуренс Винтер пустился в бега.
Винтер… Неужели это тот самый человек, полный ненависти, убив один раз, не остановился перед убийством и теперь, из страха разоблачения?… Неужели все это грубое представление было устроено всего лишь в отместку за унижение?