Иннес говорил размеренно и точно, слова произносил со смаком, после каждой фразы или предложения делал отчетливую паузу, так что знаки препинания становились почти видимыми. Все в этом человеке должно было производить впечатление непринужденности, но Уайклифф все же почувствовал в нем скрытое внутреннее напряжение.
— Она часто здесь бывает?
Поджав губы:
— Примерно раз в неделю. Иногда чаще.
— Вы даете ей уроки?
— Помилуй боже, нет! Это нельзя так назвать. Мы просто беседуем, слушаем музыку, вместе читаем стихи, рассматриваем репродукции живописи и обсуждаем их.
— Втроем?
Быстрый взгляд.
— Да, втроем. Моей жене Хильда очень нравится. Девочке хочется расширить свой кругозор, и нам показалось, что мы можем ей в этом помочь, став для нее понимающими друзьями и собеседниками.
— Вы сказали, что собирались связаться с нами?
— Собирался. Хотел сообщить то, о чем рассказал только что вам. Дело в том, что вчера, когда приезжала полиция, меня не было дома. Я уехал еще в субботу вечером, а вернулся только сегодня днем. Мне показалось, что моя жена не совсем поняла, насколько обеспокоена полиция исчезновением Хильды…
— Значит, в субботу днем вы были дома?
— Да, конечно. В воскресенье я должен был читать лекцию в вечерней школе в Экзетере, а сегодня утром мне назначили деловую встречу в университете. В субботу и воскресенье я ночевал у приятеля в Тэдберн-Сент-Мэри в окрестностях Экзетера.
— Но с Хильдой вы в субботу не виделись?
— Почему же? Виделся днем…
— Здесь?
— Нет. Я вывел собаку на прогулку полями в сторону Горран Хейвена и встретил Хильду. Она как раз шла в нашу сторону. Я спросил, зайдет ли она к нам, но она сказала, что нет. Ей было нужно домой.
— Ваша жена ничего не сказала вчера об этом нашему сотруднику.
— Она не знала. Мне просто в голову не пришло рассказать ей о встрече с Хильдой. В этом не было ничего экстраординарного.
— Когда вам стало известно об ее исчезновении?
— Только сегодня по возвращении домой.
— В котором часу вы встретились с ней в субботу?
Он наморщил лоб.
— Точно сказать не могу, но, по-моему, около пяти часов.
— Вы не заметили в ее поведении ничего странного?
После некоторого колебания:
— Пожалуй, нет. Мне она показалась немного грустной, но Хильда вообще человек настроения.
Комната выходила окнами на север, и по углам ее уже начали сгущаться сумерки. Установилась мертвая тишина. Иннес сидел, скрестив длинные ноги, и вежливо дожидался следующего вопроса. Уайклиифф не спешил: когда молчание станет тягостным, тогда, только чтобы прервать его, должен быть задан встречный вопрос, куда более красноречивый, чем иные ответы.
Уайклифф уже почти готов был признать, что проиграл игру в молчанку, но тут, наконец, прозвучал вопрос:
— Вы действительно считаете, что с ней могло случиться что-то серьезное?
Уайклифф ушел от ответа:
— Вы знали ее, быть может, лучше, чем многие. Скажите, была она способна уйти из дома, не взяв с собой ничего из вещей, никого не предупредив?
— Нет, — покачал головой Иннес, — это совсем не в ее стиле.
После небольшой паузы он спросил:
— Вы предполагаете, что с ней что-то стряслось в субботу по пути домой?
— Я бы не стал называть это предположением. Если вы видели ее поблизости отсюда около пяти, а домой она не пришла, такой вывод напрашивается сам собой.
— Да, конечно. Просто мне трудно даже вообразить, что такое с ней могло приключиться.
— Вам известно, что она беременна? — спросил Уайклифф с обдуманной небрежностью.
— Беременна?!
— Да, это ей подтвердил врач как раз в субботу.
— Бог ты мой! Я и понятия не имел. Бедная девочка! Так вы считаете, что ее исчезновение как-то связано с беременностью?
— А вы сами что думаете?
Теперь Иннес казался совершенно растерянным.
— Мне не известны никакие обстоятельства этого дела, но я не могу себе представить, чтобы Хильда могла как-то чрезмерно переживать или наделать глупостей, если вы это имеете в виду.
Наступил момент для еще одной затяжной паузы в разговоре, но тут послышался скрип резины по кафелю коридора. Иннес вскочил и кинулся к двери, чтобы открыть ее для женщины в инвалидном кресле-каталке. В серой блузе, пестревшей пятнами краски, она была так миниатюрна, что с первого взгляда показалась Уайклиффу ребенком.
— Надеюсь, я не помешала?