Керси провели в неприбранную комнату с эркером, выходившим — куда же еще? — на залив. После дождя море и небо казались неестественно ярко-синими, чайки белее, солнце ярче. Пенроуз сидел за большим письменным столом, разложив перед собой несколько листов с марками, вынутых из кляссера. Взмахом большой лупы, которую он держал за деревянную ручку, визитеру было указано на кресло. На одном углу стола лежали несколько филателистических каталогов и журналов, на противоположном свернувшись спала полосатая кошка.
— Инспектор Керси, говорите? — Старик оглядел его критическим взором. — Но вы ведь не из корнуолльских Керси, я полагаю?
— Насколько мне известно, мой род происходит из Саффолка.
— Я так и думал, — кивнул Пенроуз. — Что ж, не всем дано быть богоизбранными, — он хихикнул. — Свою судьбу надо принимать с надлежащим смирением…
— Сэр, как мне сказали, вы являетесь адвокатом семьи Рул.
— Вообще-то я уже несколько лет как на пенсии, но несколько моих давних клиентов, которым не по душе перемены, по-прежнему пользуются моими услугами. Восприемники моей практики относятся к этому с пониманием и выполняют всю черновую работу.
Он изучил под лупой парочку марок, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. Потом спросил:
— А вы не интересуетесь марками, мистер Керси? Нет? Конечно, нет. А жаль! Что же касается Рулов, то у Джейн, как мне сообщили, будут неприятности из-за тела ее золовки в морозильнике. Сами понимаете, об этом я распространяться не имею права. Чем еще могу быть полезен?
Он был пухленький, розовощекий, его кудрявые седины переливались в солнечном свете.
— Я был бы вам признателен за некоторую информацию о семье, сэр.
— Все, что нужно, вы легко соберете у местных сплетниц.
— Это более трудоемко, а информация менее достоверна, сэр.
Старик рассмеялся.
— Если откровенно, то я мало что могу вам сообщить. Джон Генри Рул был хозяином магазина в городке, всю жизнь трудился не покладая рук, но почти ничего не заработал. У него было два сына: Генри и Гордон…
Здесь он вдруг всплеснул руками и воскликнул:
— Черт! Что-то не соображу, каким полиграфическим способом выполнена вот эта одноцентовая… Впрочем, ладно. Генри пошел работать к одному торговцу антиквариатом в Плимуте и со временем унаследовал от него это дело. Гордон женился на Джейн, и они взяли Трегеллес в аренду у Клемо. У братьев были две сестры. Одна из них — Элинор — вышла замуж за Клемо, и Гордон получил в аренду ферму не без ее помощи. Другая их сестра — Агнес — большую часть жизни вела хозяйство своего брата Генри, а после его смерти перебралась к невестке в Трегеллес. Вот, собственно, и вся информация о семье, мистер Керси.
Теперь адвокат принялся изучать одну из марок в луче фонарика, снабженного специальным светофильтром.
— И цвета такие странные… Если это кармин, то я — «летучий голландец».
— Верно ли, что Генри зарабатывал много денег, сэр?
Быстрый взгляд искоса.
— Денег? Каких денег? Про деньги я ничего не говорил. Но вы совершенно правы. Люди, сумевшие нагреть руки на войне, хотели защитить свои капиталы от инфляции и стали вкладывать их в антиквариат. Генри умел подбирать для них вещи, и его услуги щедро оплачивались.
— Куда же они делись? Я имею в виду деньги Генри.
Пенроуз издал негодующий возглас.
— Нет, положительно невозможно иметь дело с современными марками. Сплошные специальные выпуски. Это же чистый грабеж!
— Деньги, заработанные Генри, сэр. Какова была их судьба?
— Да он сам их и потратил. Он же был игрок. Беда лишь в том, что ставил он не на тех лошадок. После его смерти остался только пожизненный пенсион для Агнес, который выплачивали с банковского депозита. Дом оказался для нее одной слишком велик. Его сдали, а она переехала к Джейн в Трегеллес.
— А что же будет теперь?
— Не уверен, что имею право говорить с вами об этом, мистер Керси. — Он изучал теперь водяные знаки попеременно на двух марках. — Помню, какой ажиотаж вызвали марки, специально выпущенные к выставке на Уэмбли в 1924 году. Я еще был мальчишкой. А выпуск к конгрессу Почтового союза в 1929 году — потрясающе! Теперь же их штампуют, как конфетти.
— Но ведь Агнес Рул умерла, сэр.
— Верно, и при весьма необычных обстоятельствах. — Старик с неохотой оторвался от своих марок. — Что ж, вероятно, помогать вам — мой долг. Так вот, по условиям завещания, если бы Элинор пережила Агнес, все отошло бы к ней.