Он направился в сторону кемпинга, чтобы поговорить с Элис Харви, которую застал в одиночестве в службе размещения. Сквозь ворота кемпинга въезжали и выезжали машины, постояльцы то и дело заходили в кафе и магазин, но в холле было тихо.
— Я — старший инспектор Уайклифф… А вы, я полагаю, миссис Харви, сестра Хильды?
— У вас есть новости?
— К сожалению, нет.
— Вы не будете возражать, если мы побеседуем прямо здесь? Меня сейчас некому подменить.
Она указала ему на стул, стоявший рядом с ее рабочим столом. Лицо ее было бледным, под глазами усталость обозначила темные круги. Семейное сходство с девушкой на фотографии никто не смог бы отрицать, но только Элис уже начала полнеть — у нее наметился двойной подбородок. Еще один вполне сформировавшийся комок нервов, продукт рекламного века.
Она предложила ему сигарету, от которой он отказался.
— Ничего, если я сама закурю? Помогает расслабиться.
Тусклая улыбка. А сигарету она прикурила дрожащей рукой.
Уайклифф попытался найти слова сочувствия:
— Да, только что вы бабушку потеряли, а тут такое…
Взгляд ее остановился в пространстве.
— Мы схоронили бабулю в пятницу, а кажется, прошла целая вечность.
— Она долго болела?
— Почти три месяца — с тех пор, как с ней случился первый удар… — Она вдруг резко сменила тему: — Вы ведь считаете, что Хильда мертва, верно?
— А вы думаете, она покинула дом по собственной воле?
— Я абсолютно уверена, что нет! — Эти слова у нее словно сами слетели с языка, после чего она помолчала и спросила: — Вы все еще держите под подозрением Ральфа Мартина?
— А почему вы об этом спрашиваете?
Она так торопилась уйти от прямого ответа, что выпалила:
— Но ведь его таскали на допрос уже три раза, так ведь?
— Это потому, что, по его собственному признанию, он был в числе последних, кто видел вашу сестру, а его первоначальные показания об этом были не до конца правдивыми.
Она поискала глазами пепельницу, но не нашла и погасила окурок в цветочном горшке.
— Ральф никому не мог бы причинить зла, а Хильде меньше всего.
— А кто, по-вашему, мог причинить ей зло?
— Понятия не имею! Откуда мне знать?
Уайклифф не сказал ничего, но его прямой, тяжелый взгляд встревожил ее настолько, что в конце концов она сама нарушила молчание. Но перед этим она вдруг решительно отодвинулась в своем кресле от стола и одновременно подалась вперед, словно решила перейти в наступление.
— Как мне кажется, вы считаете, что Хильда была невинна и не имела до Ральфа никакого сексуального опыта?
— А как считаете вы?
— Я лично не думаю, что Ральф Мартин был у нее единственным… Понимаю, сейчас не самое подходящее время говорить о ней такие вещи, но вдруг это имеет какое-то отношение к случившемуся с ней. — Раздраженный взмах руки, и она продолжала: — Отец, конечно, ни во что такое никогда не поверит. Бесполезно даже заводить с ним разговор на эту тему.
Она сделала паузу, разглядывая Уайклиффа сквозь легкую пелену табачного дыма, потом снова быстро заговорила:
— Хильда — очень странная девочка, мистер Уайклифф. Я не могу вам до конца это объяснить, но к людям она относится, как… Ну, словно к подопытным белым мышам каким-нибудь… А что будет, если попробовать то или это? Сомневаюсь, чтобы она умела ставить себя на место других. — Элис покраснела. — Должно быть, для вас это звучит ужасно, но мне показалось, что вам необходимо это знать.
— Вы считаете, она ставила на Ральфе Мартине эксперименты?
— Твердо не уверена, но такое мне представляется весьма вероятным. — Она развернулась вместе с креслом. — Ральф как раз из тех мальчиков, которые особенно уязвимы.
Дверь открылась, и вошел Джеймс Клемо. Он поочередно оглядел обоих.
— Что здесь происходит?
Его руки были опущены, но пальцы сжаты в кулаки, и стойка напоминала боксерскую.
— Мой отец, — сказала Элис Уайклиффу.
Тот в свою очередь представился Клемо.
— Я взял на себя руководство расследованием исчезновения вашей дочери. Позвольте мне…
— Мою дочь изнасиловали и убили. Не надо играть со мной словами, мистер! Что вы с ним сделаете, когда поймаете?