– Отдай ему, – вдруг обратился к наглецу второй мальчуган, державший за плечами корзину с продуктами. – За-за-зачем тебе тыква?
– Не отдам, – ответил первый. – Пусть попробует забрать, если хочет.
При этих словах он дерзко и прямо поглядел мне в глаза. Это был вызов. И я так просто оставить этого не мог. Я ухватился обеими руками за тыкву и рванул её на себя. Наглец не ожидал этого. Но уже через мгновение опомнился и набросился на меня. Оба мы покатились по снегу, стараясь вырвать тыкву из рук друг друга. Во время борьбы наглец сильно заехал мне локтем по губе и разбил её. В ответ я ударил его головой по носу. Разозленный этим, он сильно двинул меня кулаком в бок, и, высвободив одну руку, ухватил меня за горло. Стараясь отбиться, я на мгновение забыл про тыкву, и та выскользнула и покатилась по снегу к краю моста. Мы оба замерли. А тыква подскочила напоследок и упала в реку. Быстрое течение тут же подхватило её и унесло прочь.
Не помню, как вернулся домой. Кажется, у меня ныло в боку, и щипала разбитая губа. Но я почти не замечал этого. Другое мучило меня. Я потерял Эрудита. И сам был виноват. Не следовало оставлять тыкву на повозке. Как можно быть таким беспечным?
Стараясь не попадаться никому на глаза, я пробрался в свою комнату и сел на кровать. Пока меня не было, в комнату уже успели принести письменный стол, стулья и коробки с одеждой, книгами и другими вещами. Но ничто из этого не радовало меня. Так неподвижно сидел я, бессмысленно глядя в окно. На улице начинало смеркаться.
Как вдруг … Из-за стены донесся заливистый смех Миры. А вслед за этим послышался и знакомый металлический голос. Не веря своим ушам, я бросился в соседнюю комнату. Я отворил дверь и замер. Посреди комнаты сидела на стуле, громко смеясь, моя сестра Мира. И на коленях она держала Эрудита, который с важным видом рассказывал ей что-то. Увидев меня, Эрудит прервался и произнес:
– Я тут рассказываю вашей сестре про говорящих птиц! Не хотите послушать?
А Мира при виде меня поспешно зажмурила глаза и заткнула руками уши, как делала всякий раз, когда думала, что её собираются ругать. Мне тут же все сделалось ясно. Пока я бегал на почту, Мира потихоньку достала Эрудита из тыквы и унесла в дом. А тыква осталась на повозке. На радостях я расцеловал сестру в обе щеки.
* * *
Итак, в тот день на почте мне повстречалась старуха. Кожа ее была сморщенной. Беззубая челюсть беспрестанно жевала. В руках старуха сжимала корявыми пальцами деревянную клюку, опираясь на нее, чтобы не упасть. Спина ее под тяжестью лет так страшно была сгорблена, что старуха, казалось, вот-вот переломиться пополам.
Мутными глазами старуха долго всматривалась в мое лицо и вдруг произнесла скрипучим слабым голосом.
– Я раньше не видела тебя здесь. Откуда ты, мальчик?
– Мы с родителями живем недалеко отсюда, – ответил я. – У кедрового моста.
– Уж не в доме ли с зеленой крышей? – спросила старуха.
Я кивнул.
Старуха переменилась в лице. Глаза ее выразили страх.
– У этого дома дурная слава, – хриплым голосом сказала она. И добавила шепотом. – Там исчезают люди.
С этими словами старуха вцепилась в свою клюку и живо заковыляла прочь.
Глава II. Черный пес
Эрудит рассказал мне, что его создал человек по имени профессор Кварц, бывший владелец того самого дома, где жила теперь наша семья. Несколько лет назад профессор Кварц при странных и ужасных обстоятельствах был похищен, и с тех пор Эрудит ничего не знал о его судьбе.
По словам Эрудита незадолго до похищения профессор Кварц внезапно переменился. Обычно веселый и неторопливый, профессор сделался серьезным и порывистым. Он потерял аппетит и лишился сна. Дни и ночи напролет он просиживал в своем кабинете, занимаясь какими-то сложными вычислениями. По временам внезапно вскакивал с кресла и начинал быстро ходить по комнате, бормоча себе что-то под нос. Он как будто торопился и боялся не успеть. Профессор твердил, что стоит на пороге открытия, которое изменит представления людей о мире.
В день похищения профессор выглядел особенно возбужденным. От напряженной работы глаза его ввалились и покраснели, седые волосы растрепались, руки лихорадочно дрожали. По неосторожности он сломал карандаш, которым писал, и стал искать другой в ящиках стола, но те были полны всякими бумагами. Тогда профессор с нетерпением стал один за другим опрокидывать ящики, вываливая из них все содержимое. Он ползал по полу, разгребая руками бумаги, как вдруг замер … вскочил на ноги и закричал: «Ну разумеется! Ведь это же очевидно!».
С этими словами профессор схватил плащ и выбежал из дома. Эрудит в недоумении остался ждать его возвращения. Вернулся профессор лишь к вечеру. Не успел Эрудит расспросить профессора, как раздался стук в дверь. Профессор вышел из кабинета и вскоре вернулся с незнакомцем. Тот не обратил внимания на металлическую голову, стоявшую на тумбе возле окна, и Эрудит поневоле сделался свидетелем страшного злодеяния. Поначалу профессор с незнакомцем просто разговаривали, и ничто не предвещало беды. Но постепенно их голоса становились громче, слова резче и вскоре непринужденная беседа переросла в горячий спор. И вдруг незнакомец накинулся на профессора, схватил его и поволок из кабинета.