Воцарилось молчание. Затем незнакомец сказал:
– Наместник просил напомнить, что ваше задание представляет для него огромную важность.
– Я знаю это, – ответила Ирис. – Поэтому он и поручил его мне.
– Может ли он быть уверен в успехе? – спросил незнакомец.
– Передайте наместнику, что он может быть спокоен, – ответила Ирис. – А теперь прошу меня извинить, мне пора идти.
Вблизи меня был большой валун в человеческий рост. Я спрятался за ним. Незнакомец бесследно растворился в лесу, и пыль из-под колес повозки Ирис давно уж развеялась по ветру, а я все сидел за валуном, погруженной в свои мысли. Выходило, что я был не единственным, кто подозревал консула. Слухи о ночных визитах консула в старый сад каким-то образом дошли до самого наместника. И теперь за дело взялись агенты тайной полиции. Желая ближе подобраться к консулу, они запугали бывшую учительницу Тирра – госпожу Широкую – и ее место заняла Ирис. Но догадывалась ли Ирис о том, что скрывает консул в старом саду? Вероятнее всего, не догадывалась. По крайней мере, в разговоре с незнакомцем она не высказала никаких предположений. Но неужели это было взаправду? Неужели Ирис была агентом тайной полиции наместника? Мне не хотелось в это верить.
* * *
Я глядел на руки матери. От тяжелой работы они огрубели, и голубые вены ясно проступили сквозь бледную кожу. В последние месяцы мать много трудилась в саду. Она изо всех сил старалась, чтобы урожая хватило на продажу. Утром она вставала раньше прежнего и до полудня не разгибала спины, склонившись над грядками. Затем начиналась стирка. Дела у отца не всегда шли хорошо, и мать взялась стирать грязное белье для одной богатой семьи. Принеся огромную корзину с полотенцами и простынями, мать принималась их отмачивать в тазу на заднем дворе дома. Выстиранное белье она развешивала на веревках, протянутых между сараем и забором, где белоснежные простыни трепыхались на свежем ветру как крылья лебедей. Когда белье высыхало, мать гладила его, аккуратно складывала и относила обратно.
Я взял руку матери и прислонил к щеке, почувствовав тепло ее ладони.
– Тебе больше не придется работать, – сказал я матери, подняв глаза.
С этими словами я достал из кармана и положил на стол три серебряные монеты, которые заработал на службе у консула.
Мать ласково улыбнулась мне. Запустив руку в мои волосы, она нежно провела ею по моей голове.
– Разве ты не хочешь купить себе сладостей или билеты в цирк? – спросила она.
– Нет, – ответил я, покачав головой.
Отец слышал наш разговор.
Вечером я сидел на крыльце. Недалеко от меня соседский кот подкарауливал в кустах сизых голубей, опустившихся на землю, чтобы напиться дождевой воды из лужи. В последний миг птицы заметили его и упорхнули в небо. Кот облизнулся и отправился восвояси. Провожая его взглядом, я снова вспомнил кота служанки из поместья, пропавшего и по случайности найденного Гозэ спустя несколько недель. Во время разговора с незнакомцем Ирис упомянула о том, что однажды ей уже удалось проникнуть в старый сад, но без консула ничего примечательного она там не нашла. Ирис предполагала, что в глубине старого сада должна находиться потайная дверь. Возможно, она была права. Ведь в ту ночь мы с Тирром тоже пробрались в старый сад. Пытаясь найти лаз под забором, прорытый черным псом, мы обыскали весь сад, но тоже не заметили ничего интересного. Выходило, Йошек был прав, подозревая Ирис. Она не случайно пролила кофе ему на пиджак. Ирис знала, что Йошек всегда держит ключ от ворот старого сада при себе, и придумала хитрость, как добраться до ключа, чтобы сделать слепок. Ирис! Моя прекрасная учительница Ирис была агентом тайной полиции наместника! Это было уму непостижимо! Даже зная наверняка, я с трудом мог поверить в это. И совершенно невозможно было принять мысль, что Ирис хладнокровно швырнула несчастного кота на растерзание черному псу. План Ирис сработал. Черный пес погнался за котом, а Ирис беспрепятственно проникла в старый сад. И лишь чудом никто не пострадал. А ведь черный пес мог растерзать кота. Не говоря уже обо мне. Ведь меня пес тоже чуть не сожрал в ту ночь…
Позади меня скрипнула ступенька. Я обернулся и увидел отца. Он сел рядом со мной на крыльце и глубоко потянул носом прохладный осенний воздух. Темнело. Вокруг было очень тихо. Улица перед домом была пуста. И птицы смолкли на деревьях, готовясь встретить холодную ночь.
– Ты настроил часы с маятником, пока я был болен … – произнес отец.