О ВОЗВРАЩЕНИИ К ПОЛОЖЕНИЮ ХОДЖИ МУХАММЕД АМИНА ИНАКА[62] И КОНЕЦ ЕГО, СООБРАЗНО ВОЛЕ ВСЕМОГУЩЕГО.
Да не будет скрыто от сердец разумных людей и рассудительных умов, что ходжа Мухаммед Амин — раис, который по своему важному /19б/ инакскому званию в высоком арке и по должности хранителя печати во времена в бозе почившего государя Субхан-кули хана был высокопоставленным лицом, чувствовал себя в безопасности ввиду дружбы с Ма'сумом перванечи, был с ним всегда заодно и нисколько не питал приязни и хороших чувств к Бек Мухаммед бию дадхе. Естественно, что в сердце этого эмира такое отношение произвело впечатление и он выжидал [лишь] удобного случая [свести счеты с ходжой Мухаммед Амином]. Теперь, когда поводья воли оказались в обладании могущества Бек Мухаммеда дадхи, то когда тот любезный ходжа по прежнему обыкновению отправился по одному важному делу, подлежащему компетенции инака и хранителя печати и, вытащив пенал[63], хотел окончательно оформить приказ который бы один из эмиров представил на высочайшее благовоззрение — Бек Мухаммед бий [дадха], найдя время [подходящим для сведения своих счетов], насильно и дерзко вырвал из рук ходжи пенал и вручил его Мумин беку, бывшему одним из воспитанников покойного государя [Субхан-кули хана]. Ходжа Мухаммед Амин не знал, что у превратной судьбы есть [разные] обманы: любому человеку она не дала прожить больше пяти дней в этом тленном дворце[64]. Наивный ходжа /20а/ не слышал, что судьба не делает никаких подарков, так что о возврате [утерянного] нечего ее беспокоить. За всякою сладостью следует горечь, за всяким удовольствием идет во след огорчение, как это говорит приятнейший из поэтов шейх Саади Ширазский[65]: “Вместе живут сокровище и змей[66], роза и шип, горе и радость”.
О НЕМИЛОСТИ ГОСУДАРЯ К АЛЛАБЕРДЫ ПАРВАНАЧИ МИНГУ ЗА ПРОЯВЛЕННУЮ ИМ ДЕРЗОСТЬ И ЗА ТРЕБОВАНИЕ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ПРИБЫТЬ К [ВЫСОЧАЙШЕМУ], ОХРАНЯЮЩЕМУ ЦАРСТВО, ПОРОГУ И О КОНЦЕ ЖИЗНИ СЕГО НЕВЕЖДЫ — ЭМИРА.
Когда счастливый государь воссел на небовидный трон, то наклонение счастья попало в руки эмира достохвальных качеств, Бек Мухаммед бия дадхи; он отложил начатие некоторых важных государственных дел до прибытия опоры эмиров, Мухаммед Рахим бия юза, который был правителем Самарканда. Сущность этого заключается в следующем. Бек Мухаммед бий доложил [его величеству государю], что племя юз, проявив в этом государстве от чистого сердца [исходящее] свое /20б/ доброжелательное к нему отношение, установило право [на признательность к себе со стороны правительства]. Заслуги этого племени были по достоинству оценены высокопочтенными и великими предками его величества, особенно во время покойного государя, великого родителя его величества, [Субхан-кули хана], когда со стороны Хошика аталыка юза и Мухаммед Рахим бия аталыка юза, сыновей Куликэ бахадура и Гази бия в отношении этого государства были проявлены [крайне] доброжелательное отношение и самоотверженность: они из своей жизни сделали путь для плавного, спокойного движения царского коня. Душевно стараясь о [поддержании] достоинства государя, они из десяти мест выступили на службу ему, так что в настоящее время племена казахов и каракалпаков и население улусов, что находятся в районе Андижана, Ходжента, Ак-Куталя и Ташкента до пределов Сайрама, Туркестана, Улуг-тага и Касар-тага[67] — [все] дышат дружбою, послушанием и расположением к Мухаммед Рахим бию, сыну Гази бия юза, и не выходят из пределов того, что он признает за благо сделать. Если /21а/ владыке мира пришло бы в голову желание предпринять завоевание света и покорение стран, так что понадобилось бы войско, и государь [с полным бы успехом] порешил собрать в тех районах и окрестностях неисчислимые войска, то по указанию упомянутого эмира, сколько бы не потребовалось вольнолюбивых бойцов и опытных витязей, они будут готовы и представлены в его распоряжение от чистого сердца. В данное время, когда августейшая личность государя вступила на прочный, как небо, престол, начатие важных государственных дел без одобрения того мудрого эмира далеко от правильного образа действий. Он — человек хороший, убеленный сединами и знающий правила [управления] государством, его постоянное бытие при особе монарха есть источник успехов.
62
Слово “инак” среднеазиатские авторы пишут различно; например, хивинские историки XIX в. Мунис Мираб и обычно Агехи пишут его как *** что по-арабски значит “обнимание”, “охватывание” (ркп. их трудов “Фирдаус-ал-Икбаль” и “Риаз-ад-Давлят” в Институте востоковедения АН УзССР за инв. № 821/1 — 821/2 и 945); другие пишут как *** (вероятно, производя от староузбекского глагола инанмак — верить, доверять), что значит поверенный в делах, доверенное лицо, доверенный сановник. Наш автор пишет это слово то как *** то как ***. В узбекской Бухаре существовали два чина: великий инак (иноки калон) и малый инак (иноки хурд); на обязанности первого лежало доставлять приказы хана лицам неэмирского звания и бесчиновным лицам служилого сословия, кои удостаивались собеседования с ханом; малый Инак был второе лицо после кушбеги, он прикладывал печать на обороте эмирского указа, выдаваемого на тот или иной чин, и при приеме послов с письмами от владетельных особ он брал от посла письмо и, вскрыв, передавал для прочтения личному Секретарю хана (Л. Будагов, Сравн. словарь тур.-тат. нарач., т. I, СПб., 1871, стр. 212, и Н. Ханыков, Описание Бухар. ханства, СПб, 1843, стр. 183 и 187, А. А. Семенов, Бухарский трактат о чинах и званиях, “Сов. востоковедение”, V, стр. 148 — 149. В Позднейшее время существования Бухарского эмирата инак являлся чиновником одиннадцатого класса в восходящем порядке; его титул был имаратпанах).
63
каламдан — букв. пенал, коробка для хранения тростника для письма. В Бухаре подобные пеналы делались в старину из меди, позже из папье-маше; медные покрывались затейливой резьбой, нередко с серебряной насечкой, из папье-маше — лаком и живописью. В этом длинном ящичке помещалась чернильница, несколько штук тростниковых перьев, костяная пластинка, на которой они чинились, кусок вишневого клея для склейки порвавшейся бумаги, губка для смывания неправильно написанного и иногда небольшие ножницы.
64
По мусульманским воззрениям, жизнь человека по существу представляет собой содержание пяти дней или пяти моментов человеческого бытия: любви, воспроизведения себе подобных, владычества, строительства и борьбы.
65
Шейх Саади Ширазский — величайший поэт Ирана, родился, вероятно, в 1184 г., в 1291 г. н. э.
66
По средневековым верованиям, заповедные сокровища-клады охраняются ужасными змеями-драконами.
67
В ркп. №№ 9, 605 и 1532 за словом Улуг-таг стоит еще Кабир-тау, что означает одно и то же — “большие горы”. В ркп. № 1533 этого последнего слова нет; очевидно, надо Кучук или Кичик-тау. Об этих горах см. примеч. 39 в “Мукимханской истории”, стр. 240.