А когда этот народ в своем приставании дошел до крайних пределов, то бухарские эмиры с досадою подумали, что все это делается по приказанию Мухаммед Рахим бия и стали грубо возражать [представителям гисарского населения]. И дошло [дело] до того, что Назар тинтек, один из братьев Худаяр бия, мангыт [по происхождению], выхватил /53б/ шашку и бросился на уполномоченных от народа. Те же, невольно объяснив это вероломством [бухарцев], схватили в руки камни и палки. Мухаммед Рахим бий понял, что в его присутствии грозит разрастись такое возмущение, прекратить которое будет очень трудно. Не имея средств [остановить скандала], он вернулся в свою палатку. Бухарские эмиры [поспешно] вышли из крепости Гисар, войско же [их], испытывая смятение, страх и ужас [пред восставшим народом], тоже последовало за ними. Тогда население Гисара, юзы рода шади, бросились грабить шатры и палатки спешно уходивших бухарцев. В самой крепости творилось что-то невероятное, будто наступил страшный суд. Короче говоря, бухарцы, выйдя из гисарской крепости с большими трудностями, так поспешно уходили, что две станции пути совершили в один переход и не имели возможности сварить для себя пищи. Гисарские юзы, воспользовавшись этим обстоятельством, пустились преследовать бухарцев, нападая и грабя отступающих. Бухарцы, видя это, как разъяренные львы повернули назад и бросились убивать разбойников юзов. Говорят, что /54а/ много разбойников из гисарских юзов, бросившись по другому направлению, вручили свои души царю [жизни]. Несмотря на это обстоятельство, юзы, видя своих мертвыми, еще больше проявляли дерзости и отваги. И то, что бухарцы сделали когда-то по отношению живущих при мазаре [шейха Я'куби Чархи], то теперь они сами перенесли от племени юз. Во всяком случае, удалившись из Гисара с бесчисленными увертками, [спешно] совершая переход за переходом, бухарцы достигли г. Бухары. Мухаммед Рахим бий, узнавший о таком поступке двуличной судьбы, прокусил зубами палец удивления.
Пишущему эти строки, в соответствии со всем этим, вспоминается такой рассказ. Говорят, что один человек совершал пешком далекий путь. Уставши, он обратился с молитвою по направлению киблы, говоря: “боже, пред чертогом твоего единства моя мольба состоит в том, чтобы ты послал мне четвероногое, дабы я сел на него и проехал эту пустыню, потому что идти у меня нет больше сил”. — Как раз в этот момент показался всадник, ехавший на кобыле, рядом с которой был жеребенок [настолько изнемогший], что не был в состоянии идти. Всадник с большими понуждениями и угрозами заставил пешехода взвалить себе на шею жеребенка и нести его. Пешеход, пройдя несколько шагов, вторично обратился к небу с молитвою полной горести и страдания: “боже — творец! — говорил он, — ты знаешь, что я просил послать мне такого четвероногого, на спину которого я мог бы сесть [и ехать], а ты мне послал нечто такое, которое взвалили мне на шею. Боже, каким образом мне высказать и как я могу представить, что ты ошибочно понял меня. А впрочем, возможно, что я сам ошибся в молитве!”.
Мухаммед Рахим бий, подумав о своем положении, раскаялся в том, что приводил бухарское войско в Гисар. Он не мог [ехать] по /55а/ ровной дороге и потому отправился горными путями на Самарканд. Страх и ужас Мухаммед Рахим бия достигли такой степени, что на некоторых высоких перевалах его завертывали в ковер и поднимали наверх на веревках. [Вообще] этот эмир добрался до Самарканда, натерпевшись большого страха; [в благодарность за свое спасение] он возжег светильники на мазарах святых.
ОБ ОСЛУШАНИИ ШИР АЛИ КУНГРАТА, О ПРИБЫТИИ В ОБЛАСТЬ ТЕРМЕЗА ПРОКЛЯТОГО МАХМУД (БИЯ АТАЛЫКА), О СДАЧЕ ШАДМАНОМ ЯБУ ГЛАВНОЙ ТЕРМЕЗСКОИ КРЕПОСТИ МАХМУДУ С ПОМОЩЬЮ ГОЛУБОГО КУПОЛА НЕБА И О НЕКОТОРЫХ ПРОИСШЕСТВИЯХ, СЛУЧИВШИХСЯ В ТЕХ ПРЕДЕЛАХ
Обмокнутое в мускус перо излагает эти события так. В то время, когда его величество, счастливый государь, соизволил остановиться в раеподобной области Самарканда и закончил наведение порядка и расправы в узбекских племенах и улусах, он услышал о предосудительных суждениях термезского наместника, Шир Али кунграта, и не был спокоен за тот район. Что же касается Шир Али, то демон гордости /55б/ обуял его и он, кичась твердынями крепости “Города мужей”, Термеза, которую в древности называли Барбар и которая весьма сильно укреплена, полагался на помощь с одной стороны ее [широкой] реки [Аму-Дарьи] и на множество родов и людей племени кунграт, проникся духом непокорности и мятежа.