— Ну, расскажи мне про восточные ковры, — наконец сказал я, своим тоном показывая, что уже догадался о том, что Бек занимается чем-то совсем другим.
— Не сейчас, — ответил Дьюк тоном, ясно подразумевающим: «не перед прислугой».
Затем он посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «В любом случае, мне не хочется обсуждать это с сумасшедшим, рискнувшим шесть раз подряд сыграть с судьбой в русскую рулетку».
— Патрон ведь был муляжом, так? — спросил я.
— Что?
— В нем не было пороха, — уточнил я. — Наверное, набит ватой.
— Почему он должен был быть муляжом?
— Я мог бы выстрелить в Бека.
— А у тебя были такие мысли?
— Нет, но он человек осторожный. Он не стал бы рисковать.
— Я держал тебя под прицелом.
— Я мог бы сначала прикончить тебя. А затем воспользоваться твоей пушкой.
Дьюк напрягся, но ничего не сказал. Я буквально почувствовал его мысль: «Этого типа следует остерегаться». Дьюк мне не нравился. По моим оценкам, ему в самом ближайшее временя предстояло пополнить списки потерь.
— Держи, — сказал Дьюк.
Достав из кармана патрон, он протянул его мне.
— Жди здесь.
Встав из-за стола, он вышел с кухни. Я поставил патрон перед собой, как это делал Бек. Доел ужин. Десерта не было. Кофе тоже. Вернулся Дьюк, покручивая на указательном пальце одну из моих «Анаконд». Пройдя мимо меня к двери черного входа, он кивком предложил мне присоединиться. Взяв патрон, я зажал его в кулаке. Вышел следом за Дьюком. Когда мы проходили в дверь, она пискнула. Еще один металлодетектор, аккуратно встроенный в косяк. Но охранной сигнализации не было. Безопасность определялась морем, стеной и колючей проволокой.
За дверью оказалось холодное сырое крыльцо, а за ним калитка, ведущая во дворик, представлявший собой лишь кончик скалистого пальца. Шириной ярдов сто, он раскинулся полукругом перед нами. Дворик был темным, и лишь отсвет из окон особняка выхватывал серый гранит. Ветер усилился, и в море белели барашки. Грохотал прибой. Сквозь низкие, быстро несущиеся тучи проглядывала луна. Бесконечный горизонт был черным. Похолодало. Обернувшись, я различил наверху окно своей комнаты.
— Патрон, — приказал Дьюк.
Повернувшись, я отдал ему патрон.
— Смотри.
Он вставил патрон в «кольт». Дернул рукой, закрывая барабан. Прищурился, глядя на серый лунный свет, и повернул барабан так, чтобы гнездо с патроном оказалось на десяти часах.
— Смотри, — повторил Дьюк.
Выпрямив руку, он навел револьвер чуть ниже горизонта на плоские гранитные глыбы, спускающиеся к морю. Нажал на спусковой крючок. Барабан повернулся, курок упал. Сверкнула вспышка, раздался грохот. Револьвер дернулся. Среди каменных глыб блеснула искра, и тотчас же донесся безошибочный металлический лязг рикошета, растворившийся в тишине. Пуля, наверное, отлетела ярдов на сто в Атлантику. Быть может, убила рыбу.
— Это был не муляж, — сказал Дьюк. — Я действую достаточно быстро.
— Ладно, — сказал я.
Открыв барабан, он вытряс стреляную гильзу. Она со звоном упала на камни ему под ноги.
— Ты осел, — сказал Дьюк. — Осел, убивший полицейского.
— Ты служил в полиции?
Он кивнул.
— Было время.
— Дьюк — это твое имя или фамилия?
— Фамилия.
— Зачем торговцу коврами нужна вооруженная охрана?
— Как тебе уже объяснили, это очень жесткий бизнес. В нем крутится много денег.
— Ты действительно хочешь, чтобы я здесь остался?
Дьюк пожал плечами.
— Возможно. Если действительно будет туго, нам понадобится пушечное мясо. Пусть лучше это будешь ты, чем я.
— Я спас мальчишку.
— И что с того? Уйми свою прыть. Мы все в свое время вытаскивали мальчишку из беды. Как и миссис Бек, и самого мистера Бека.
— Сколько у вас человек?
— Недостаточно, — буркнул Дьюк. — Если на нас действительно напали.
— Это что, война?
Он ничего не ответил. Просто молча прошел мимо меня в дом. Повернувшись спиной к беспокойному океану, я последовал за ним.
На кухне делать было нечего. Механик исчез, а кухарка и горничная убирали со стола. Они укладывали посуду в большую посудомоечную машину, которая пришлась бы к месту в крупном ресторане. Горничная была как на иголках. Она не понимала, что происходит. Я оглянулся, ища кофе. Его по-прежнему не было. Дьюк снова сел за стол. Никаких неотложных дел у него не было.
А я чувствовал, как утекает время. Я не слишком доверял оптимистичному обещанию Сюзен Даффи насчет пяти дней спокойствия. Пять дней — это очень большой срок, когда приходится держать взаперти двух здоровых мужчин, причем в обход закона. Мне было бы приятнее, если бы Даффи сказала про три дня. В этом случае ее реализм произвел бы на меня большее впечатление.
— Отправляйся спать, — распорядился Дьюк. — Тебе надо будет приступить к службе в половине седьмого утра.
— Что я должен буду делать?
— То, что я тебе скажу.
— Дверь моей комнаты будет заперта?
— Можешь не сомневаться, — заверил меня Дьюк. — Я отопру ее в шесть пятнадцать. В шесть тридцать ты уже должен быть здесь.
Я лежал на кровати до тех пор, пока не услышал, как Дьюк поднялся следом за мной и запер дверь. Затем я подождал еще, убеждаясь, что он больше не вернется. После этого я снял ботинок и проверил, нет ли мне сообщений. Крохотный зеленый экранчик ожил радостным уведомлением: «Для вас почта!» Сообщение было только одно. От Сюзен Даффи. Оно состояло из единственного слова-вопроса: «Местонахождение?» Нажав клавишу ответа, я набрал: «Эббот, штат Мэн, 20 миль к югу от Портленда, одинокий особняк на длинном каменистом мысе». Этого будет достаточно. Все равно почтового адреса и точных географических координат у меня нет. Если Даффи немного повозится с крупномасштабной картой этих мест, она найдет то что нужно. Я нажал клавишу «отправить».
Затем я уставился на крошечный экран. Я не знал, как именно работает электронная почта. Соединение устанавливается мгновенно, как при телефонном звонке? Или моему ответу придется ждать в каком-нибудь отстойнике, прежде чем он попадет к Даффи? Я предположил, она ждет от меня вестей. Наверное, они с Элиотом дежурят круглосуточно, сменяя друг друга.
Через девяносто секунд на экране снова заморгало уведомление: «Для вас почта!» Я улыбнулся. Возможно, у нас получится. На этот раз сообщение Даффи было длиннее. Всего двадцать пять слов, и тем не менее мне пришлось листать страницы экрана, чтобы прочитать его полностью. "Спасибо, будем работать с картами. Отпечатки пальцев показывают, что 2 телохранителя, задержанных нами, служили в армии. У нас все в порядке. А ты? Есть прогресс? "
Нажав клавишу ответа, я набрал: «Возможно, нанят». Затем, задумавшись, мысленно представил Куинна и Терезу Даниэль и добавил: «Пока больше ничего». Затем, еще подумав, написал: «Относительно телохранителей попросите Пауэлла из военной полиции кавычки 10-29, 10-30, 10-24, 10-36 кавычки закрываются, лично от меня». После чего нажал клавишу «отправить». Дождавшись, когда машина доложит «Ваше сообщение отправлено», я уставился в темноту, гадая, говорит ли поколение Пауэлла на том же языке, на котором говорило мое. Сообщение 10-29,10-30,10-24,10-36 было составлено с использованием стандартных радиокодов военной полиции, которые сами по себе ничего не значили. Код 10-29 обозначал «слабый сигнал». Это была стандартная жалоба на неисправное оборудование. Код 10-30 означал «прошу помощи, ничего экстренного». Код 10-24 обозначал «подозрительная личность». Код 10-36 означал «пожалуйста, передайте дальше мое сообщение». Код 10-30 означал, что все сообщение не привлечет ничьего внимания. Его запишут и занесут в архив, после чего о нем забудут. Однако в целом эта цепочка на специальном жаргоне имела другое значение. По крайней мере, так было, когда я носил форму. «Слабый сигнал» означало «молчи и не поднимай лишнего шума». Вместе с кодом о запросе помощи получалось: «это должно остаться между нами». Значение кода «подозрительная личность» не требовало объяснения. Последний код означал «держи меня в курсе». Так что если Пауэлл не забыл, что к чему, он поймет мое сообщение так: «без лишнего шума проверь этих ребят и сообщи мне». И я очень надеялся, что Пауэлл не откажется выполнить эту просьбу. Он был передо мной в долгу. И по-крупному. Он меня продал. На мой взгляд, Пауэлл должен был искать способ загладить свою вину.