Я рассматривал стену до тех пор, пока не придумал, как ее преодолеть, после чего направился на вымощенный брусчаткой дворик. В жилом помещении над гаражом было темно и тихо. Все ворота гаража были закрыты, но не заперты. Большие створки были из толстого дерева. Их установили еще тогда, когда никто и не думал угонять машины. Четыре пары створок, четыре отделения. В левом стоял «кадиллак». Там я уже побывал. Поэтому я осмотрел остальные, не спеша и без шума. Во втором отделении стоял еще один «линкольн таун кар», черный, такой же, как у Энджела Долла, такой же, как тот, в котором были телохранители. Машина была надраена до блеска; все двери были заперты.
В третьем гараже было совершенно пусто. Абсолютно ничего. Пол подметен. На маслянистых подтеках виднелись следы от метлы. Кое-где лежал ворс от ковров. Тот, кто убирал в гараже, его упустил. Ворс был короткий и жесткий. В темноте я не смог разобрать окраску. Казался он серым. Выдернутым из джутовой основы. Для меня это совершенно ничего не значило. Поэтому я отправился дальше.
То, что мне было нужно, я нашел в четвертом гараже. Широко раскрыв ворота, я впустил внутрь достаточно лунного света для того, чтобы оглядеться. В этом отделении был запыленный старый «сааб», на котором ездила за покупками горничная. Машина стояла передом вплотную к верстаку. Над верстаком в стене имелось маленькое грязное окошко. За ним серый лунный свет над океаном. Верстак был завален инструментом, а в углу к нему были прикручены тиски. Инструмент был старый. Деревянные рукоятки потемнели от времени и грязи. Я нашел шило. Это был просто заточенный стальной стержень, вставленный в рукоятку. Толстая рукоятка была выточена на токарном станке из дуба. Жало имело в длину дюйма два. Я вставил его на четверть дюйма в тиски. Туго закрутил губки. Надавил на рукоятку и аккуратно согнул жало под прямым углом. Освободил тиски, проверил свою работу и убрал шило в карман рубашки.
Затем я нашел долото. Оно было шириной полдюйма, с изящной ясеневой рукояткой. Долоту было лет семьдесят. Поискав, я нашел наждачный брусок и ржавую банку с жидкостью для заточки. Капнул несколько капель на брусок и размазал по всей поверхности кончиком долота. Поводил сталью туда-сюда так, чтобы она заблестела. Одной из школ, в которых мне пришлось учиться, было старомодное заведение на острове Гуам. Преподаватель труда заставлял всех мальчишек учиться работать разным инструментом, который в первую очередь требовалось затачивать. В последнем мы особенно преуспели. Это занятие нас очень интересовало. У мальчишек в нашем классе были самые острые ножи, какие мне только доводилось видеть. Перевернув долото, я занялся второй стороной. Кончик получился прямой и ровный. Похоже, долото было сделано из высококачественной питтсбургской стали. Я вытер его о джинсы. Не стал проверять кончик о палец. Мне не хотелось порезаться. Я понял, что долото острое как бритва, лишь взглянув на него.
Выйдя во дворик, я присел на корточки у стены и загрузил карманы. Долото нужно было мне на тот случай, если все пройдет тихо, а «глок» — если начнется шум. Затем я расставил приоритеты. Сначала дом. Вполне возможно, другой возможности осмотреть его мне больше не представится.
Наружная дверь на кухню была заперта, но замок оказался примитивным. Простой механизм с тремя штырями. Вставив в замочную скважину согнутое жало шила, я как ключом нащупал штыри. Они были большие, такие, что не ошибешься. На то, чтобы открыть дверь, мне потребовалось меньше минуты. Я остановился и прислушался. Мне не хотелось наткнуться на кухарку. Вдруг она задержалась допоздна, чтобы приготовить праздничный пирог. А может быть, здесь торчит девчонка-ирландка. Однако на кухне царила полная тишина. Войдя внутрь, я опустился на корточки перед внутренней дверью. Такой же примитивный замок. Такая же непродолжительная задержка. Отступив на фут, я распахнул дверь. Почувствовал доносящиеся с кухни запахи. Снова прислушался. Помещение было холодным и пустынным. Я положил шило на пол. Рядом долото. Добавил «глок» и запасные обоймы. Металлодетектор не должен сработать. В ночной тишине его звук разнесется пожарной сиреной. Я протолкнул шило по полу, прижимая его к половицам. Поступил так же с долотом. Почти все бытовые металлодетекторы имеют у самого пола мертвую зону. Делается это потому, что в подошву дорогих мужских ботинок вставляется стальной стержень, обеспечивающий обуви прочность и гибкость, и металлодетекторы делаются с таким учетом, чтобы не реагировать на ботинки. И это разумно, потому что в противном случае каждый раз, когда в дверь проходил бы мужчина в приличной обуви, звучал бы сигнал тревоги.
Я протолкнул в мертвую зону «глок», а затем по очереди обе обоймы. Затем встал и прошел сам. Закрыл дверь за собой. Подобрал свою экипировку и рассовал ее по карманам. Подумал о том, не разуться ли. Бесшумно красться в одних носках проще. Но в случае чего обувь может стать отличным оружием. Удар ногой в ботинке выводит противника из строя. Если же нога босая, можно сломать палец. А обуваться снова — процесс достаточно длительный. Если мне придется срочно выбираться отсюда, лучше не прыгать по скалам босиком. Лазать по стене без обуви тоже плохо. Я решил оставить ботинки на ногах, но ступать осторожно. Дом построен прочно. Можно рискнуть. Я принялся за работу.
Первым делом я осмотрел кухню в поисках фонаря. Ничего не нашел. В таких местах, расположенных в конце линий электропередач, перебои с энергией дело обычное, поэтому те, кто в них живет, всегда имеет что-то под рукой на всякий случай. Но у Беков, похоже, ничего не было. Мне пришлось довольствоваться коробком спичек. Я чиркнул одной. В свете дрожащего огонька поискал большую связку ключей, которую оставил на столе. Эти ключи мне бы очень помогли, однако их нигде не было. Ни на столе, ни на крючке у двери, — нигде. Я не очень этому удивился. Если бы я нашел ключи, это было бы слишком большой удачей, чтобы можно было в нее поверить.
Задув спичку, я отыскал в темноте дорогу на лестницу в подвал. Осторожно спустился вниз и зажег еще одну спичку о ноготь большого пальца. Последовал вдоль сплетения проводов к коробке с предохранителями. На полке рядом лежал фонарь. Очень распространенная глупость. Если предохранитель вылетит, коробка будет конечной, а не отправной точкой пути.
Длинный и черный фонарь был похож на полицейскую дубинку. Внутри шесть батареек "Д". Мы пользовались такими в армии. Считается, что их невозможно сломать, но мы обнаружили, что все зависит от того, по чему ударять и с какой силой. Я зажег фонарь и задул спичку. Плюнул на обгорелый кончик и убрал ее в карман. Посветив фонарем, осмотрел коробку с предохранителями. За серой металлической дверцей находилось двадцать рубильников-автоматов. Ни один из них не был подписан словами «домик привратника». Должно быть, домик запитан отдельно, что разумно. Какой смысл тянуть провода до особняка, а затем отводить назад к воротам. Проще сделать отдельный отвод. Я нисколько не был удивлен, но все же ощутил смутное беспокойство. Как было бы хорошо иметь возможность отключить иллюминацию на стене! Пожав плечами, я закрыл коробку и направился осматривать те две запертые двери, что обнаружил утром.
Теперь они уже не были заперты. Перед тем как вступить в поединок с замком, необходимо проверить, заперт ли он. Нет ничего глупее, чем отпирать незапертый замок. Замки на этих дверях не были заперты. Обе двери открылись после легкого нажатия на ручку.
В первой комнате было совершенно пусто. Она представляла собой практически правильный куб со стороной футов восемь. Я поводил лучом фонаря. Гранитные стены, бетонный пол. Окон нет. Комната была похожа на кладовку. Она была безукоризненно чистой. На полу абсолютно ничего. Ни коврового ворса, ни пылинки. Комната была подметена и вычищена, вероятно, сегодня днем. В ней было сыро и холодно. Именно так, как должно быть в каменном подвале. Я различил отчетливый запах пылесборника пылесоса. И кое-что еще. Едва различимый запах на самом пороге чувствительности. Он показался мне смутно знакомым. Богатый, чем-то напоминающий запах бумаги. Я должен был знать, что это такое. Встав посреди комнаты, я погасил фонарь. Закрыл глаза и, стоя в абсолютной темноте, постарался сосредоточиться. Запах исчез. Казалось, мои движения привели к возмущению молекул воздуха, и та одна частица на миллиард, которая меня интересовала, растворилась в сыром холоде подземного гранитного мешка. Я старался изо всех сил, но тщетно. Так что в конце концов я сдался.