Целую минуту не было ничего. Я уже начал было испытывать разочарование, но тут Даффи снова пошевелилась. Теперь наше соприкосновение было уже совсем прочным. Если бы я не весил двести пятьдесят фунтов, под давлением попки Даффи я бы заскользил по атласному покрывалу. Я чувствовал спиной заклепки на задних карманах ее джинсов. Теперь моя очередь. Изобразив сонный звук, я перевернулся так, что мы оказались вложены друг в друга словно две ложки, и как бы случайно положил руку Даффи на плечо. Ее волосы упали мне на лицо. Они оказались мягкими, пахнущими летом. Накрахмаленная хлопчатобумажная рубашка хрустела. Я скосил взгляд вниз. Даффи сбросила туфли. Я разглядел ее босые ноги. Десять маленьких пальчиков в ряд.
Теперь уже она издала сонный звук. Я не сомневался, что это тоже лишь притворство. После этого подалась назад, плотно прижимаясь ко мне всем телом сверху донизу. Я положил руку ей на локоть. Скользнул дальше, и моя ладонь, сорвавшись с ее запястья, оказалась у нее на талии. Кончик мизинца залез под пояс джинсов. Даффи издала еще один звук. Опять притворство. Я затаил дыхание. Ее ягодицы вжались мне в пах. У меня неистово заколотилось сердце. Закружилась голова. Больше сдерживаться я не мог. Совсем не мог. Наступило то опьяненное гормонами мгновение, ради которого можно было рискнуть восемью годами в Ливенуорте. Моя ладонь скользнула вверх и вперед, обхватывая грудь Даффи. После этого все окончательно вышло из-под контроля.
Даффи принадлежала к тем женщинам, которые обнаженные значительно привлекательнее, чем одетые. Это можно сказать далеко не про всех женщин, но в данном случае не было никаких сомнений. У Даффи было такое тело, ради которого стоит умереть. Ее кожа была без загара, но не бледная. Мягкая словно шелк, но не прозрачная. Даффи была очень стройная, но кости у нее не торчали. Изящная и поджарая, она была словно сделана для обтягивающего купальника с большим вырезом. У нее были восхитительные ушки, щиколотки, колени и плечи. И очаровательная ямочка на затылке. Чуть влажная от пота.
И Даффи оказалась очень сильной. Я был тяжелее ее не меньше чем на сто тридцать фунтов, но она без труда выдержала мой вес. Наверное, это объяснялось ее молодостью. Она была моложе меня лет на десять. Увидев, что она отняла у меня все силы, Даффи улыбнулась. У нее была потрясающая улыбка.
— Помнишь мой гостиничный номер в Бостоне? — спросил я. — То, как ты сидела на стуле? Именно тогда я впервые захотел тебя.
— Я просто сидела на стуле. Что в этом могло быть такого?
— Не обманывай себя.
— А ты помнишь авеню Свободы? — в свою очередь спросила Даффи. — Ты рассказывал нам про «длинную пробивную штуковину»? Я впервые захотела тебя тогда.
Я улыбнулся.
— За этот заказ министерство обороны выложило миллиард. Я рад, что по крайней мере одному гражданину нашей страны от этого была какая-то польза.
— Если бы со мной не было Элиота, я набросилась бы на тебя прямо в парке.
— Там была женщина, кормившая птиц.
— Можно было бы спрятаться в кустах.
— Нас увидел бы Пол Ревир, — напомнил я.
— Он скакал на коне всю ночь.
— Я не Пол Ревир, — сказал я.
Даффи снова улыбнулась. Я почувствовал это своим плечом.
— Все закончено, старина? — спросила она.
— Я так не говорил.
— Опасность действует возбуждающе, не так ли?
— Возможно.
— Значит, ты признаёшь, что тебе угрожает опасность?
— Да, опасность получить сердечный приступ.
— И все-таки тебе не следует возвращаться, — сказала Даффи.
— Я боюсь лишь того, что не смогу это сделать.
Даффи уселась на кровати. Сила тяжести никак не сказалась на совершенстве формы ее груди.
— Я серьезно, Ричер, — сказала она.
Я улыбнулся.
Все будет хорошо. Надо подождать еще дня два — три. Я найду Терезу, найду Куинна, после чего выйду из игры.
— Если я дам тебе такую возможность.
Я кивнул.
— Двое телохранителей.
Даффи кивнула в свою очередь.
— Вот почему тебе необходимо мое участие. Можешь забыть о геройстве. Мы отпускаем этих типов, и после одного телефонного звонка ты будешь трупом.
— Где они сейчас?
— В том мотеле в Массачусетсе, где мы разрабатывали план. Их караулят ребята из «тойоты» и машины охраны колледжа.
— Надеюсь, бдительно.
— Очень.
— Это в нескольких часах, — напомнил я.
Даффи покачала головой.
— На машине. Но не по телефону.
— Ты хочешь вытащить Терезу.
— Да, — подтвердила она. — И все же командую здесь я.
— Ты перестраховщица.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось — только всего.
— Со мной еще не случалось ничего плохого.
Склонившись над кроватью, Даффи провела пальцем по шрамам на моем теле. На груди, животе, на руках, плечах, на лбу.
— У тебя слишком много отметин для человека, с которым никогда не случалось ничего плохого.
— Просто я неуклюжий, — возразил я. — Я часто падаю.
Встав, Даффи направилась в ванную — обнаженная, изящная, начисто лишенная стыда.
— Поторопись, — окликнул ее я.
Однако Даффи не стала торопиться. Она пробыла в ванной долго, а вышла оттуда в махровом халате. Выражение ее лица сменилось. На нем появилась тень смущения. И сожаления.
— Напрасно мы с тобой... — начала было она.
— Это еще почему?
— Профессионалы так не поступают.
Даффи пристально посмотрела на меня. Я кивнул. Наверное, профессионалы действительно так не поступают.
— Но нам же было хорошо, — возразил я.
— Все равно, напрасно.
— Мы взрослые люди. Живем в свободной стране.
— Мы просто искали утешения. Мы перенесли стресс, были на взводе.
— Ничего плохого в этом нет.
— Это осложнит наши отношения, — заметила Даффи.
Я покачал головой.
— Все будет зависеть от нас самих. Из случившегося вовсе не следует, что мы обязаны пожениться. Мы ничего не должны друг другу.
— Я жалею о том, что произошло.
— А я рад этому. По-моему, если что-то доставляет удовольствие, этим надо заниматься.
— Это твоя философия?
Я отвел взгляд.
— Голос опыта, — сказал я. — Однажды я сказал «нет», когда хотел сказать «да», и до сих пор жалею об этом.
Даффи плотнее закуталась в халат.
— Мне действительно было хорошо, — подтвердила она.
— И мне тоже.
— И все же сейчас нам надо обо всем забыть. Что было, то было, и никаких последствий, договорились?
— Договорились.
— А ты все-таки подумай, стоит ли тебе возвращаться.
— Договорились, — повторил я.
Я лежал на кровати, размышляя, каково говорить «нет», когда на самом деле хочется сказать «да». По большому счету, лучше было сказать «да», и я ни о чем не сожалел. Даффи молчала. Казалось, мы чего-то ждали. Я долго стоял под горячим душем, затем оделся в ванной. Мы больше не разговаривали. Все уже было сказано. Мы оба понимали, что я возвращаюсь назад. Мне нравилось то, что Даффи не пыталась меня остановить. Мне нравилось то, что мы оба люди сконцентрированные, практичные. Я зашнуровывал ботинки, когда для Даффи пришло сообщение по электронной почте. Компьютер запищал, словно накрытый тряпкой звонок. Словно микроволновка, предупреждающая о том, что блюдо готово. Никакого искусственного голоса, говорящего: «Вам пришло сообщение». Выйдя из ванной, я увидел, что Даффи сидит за компьютером и щелкает мышью.
— Сообщение из моей конторы, — сказала она. — В архивах одиннадцать бывших полицейских по фамилии Дьюк. Я сделала вчера запрос. Сколько ему лет?
— Лет сорок, — сказал я.
Она пробежала по списку.
— Южанин или северянин?
— Не южанин точно.
— Остается трое, — сказала она.
— Миссис Бек говорила, Дьюк работал и в федеральном агентстве.
Даффи снова уставилась на экран.
— Джон Чепмен Дьюк, — сказала она. — Он единственный, кто после полиции побывал в федералах. Начал в Миннеаполисе патрульным, затем был детективом. Трижды обращал на себя внимание управления собственной безопасности. Доказать ничего не удалось. Потом он перешел к нам.